Анестезиолог
Шрифт:
40 минут и я, наконец, добрался до этой проклятой улицы, на котором располагался детсад. Репортеры находились поодаль от здания, перед которым стоял мужчина с пистолетом в руках, державший на прицеле голову молодой женщины (полагаю, воспитательницу) и выстроивший плачущих детей от 5 до 7 лет перед собой наподобие щита. Когда я вышел из машины в мою сторону направился мужчина лет 40-50 с седой бородой, кожаном плаще и с сигаретой между пальцев правой руки, умеренно покуривая, будто сегодня был самый что ни на есть обычный вечер.
– Вы,
– Так точно. Докладывайте, как обстоят дела. Чего он хочет?
– Дела обстоят ужасно. Мы закрыли проезды машин в эту сторону, снайперы на крышах, на случай, если начнется массовая бойня, перекрыли пути отступления. Но стрелять все равно опасно из-за опасности промахнуться.
– Их разве не обучали тому, чтобы стрелять точно в цель? – ответил я с иронией.
– Верно, но всегда возможен человеческий фактор, да и к тому же дети рискуют получить психологическую травму в случае фонтана крови из головы этого психопата – ответил он, никак не отреагировав на мою небольшую колкость. Конечно, это было мне известно.
– Вынужден Вас огорчить, майор …
– Айбек. Называйте просто Айбек.
– Айбек, но они уже его получили.
– Чего он хочет?
– Чтобы мы привели его жену и детей, с которой они расстались 2 недели назад. Говорит, что она бросила его и забрала детей.
– Как его зовут?
– Турар Жандосович. 1975 года рождения, работал медбратом в 4 городской клинике, но был уволен по причине злоупотребления спиртным 1 год назад. Жена подавала на него по поводу побоев в сентябре 2014 года, но позже забрала заявление.
– Жена едет сюда?
– Мы связались с ней часом ранее, уже едет сюда.
– Ни в коем случае не подпускайте ее сюда. Вышлите полицейскую машину, чтобы он ее перехватил. Нам не нужна её смерть.
– Понял, Айдар Даниярович. И … – сказал он протяженно.
– Что?
– Будет ли уместным пожелать Вам удачи в такой момент?
– Удача никогда не бывает лишней – сказал я, слегка улыбнувшись. Мне понравился этот пухлый офицер, явившийся сюда, как и я, по долгу службы. Несмотря на хладнокровную, четко поставленную речь, в глазах у него я сумел прочитать крайнюю озабоченность и беспокойство благополучие ребятишек.
Как и всегда, у меня запотели ладони. Все, как в первый раз, только ситуация в моей работе не предрасполагает к однотипности в моих действиях. Нет точной цифры вероятности благополучного исхода – мне приходится полагаться на анализ преступника, окружающей обстановки и свою интуицию. Все как учили: не провоцировать преступника, проникнуться к нему пониманием и сочувствием, предложить помощь, удовлетворять требования, но дать объяснить, что он в процессе выполнения и я просто переговорщик, не несущий основной ответственности за процесс. Я надеваю бронежилет и направляюсь в сторону детского сада.
С Богом …
Глава 3
– Турар, меня зовут Айдар.
– Кто
– Я лишь хочу поговорить с тобой.
– Ты переговорщик?
– Да.
– Ты вооружен?
– У меня пистолет.
– Бросай.
– Хорошо, видишь, я медленно его ложу на землю.
– Ты не против, если я подойду к тебе?
– Рискни, но не более чем на 4 метра.
С поднятыми руками, чтобы показать, что у меня ничего нет. Надо внушить ему доверие, я начал медленными шагами подходить и остановился на примерном требуемом расстоянии.
– Стой, хватит. Сделаешь шаг и ты труп. Где моя сука жена? Где она? – закричал он.
– Турар, я лишь переговорщик, я не в ответственности за этот процесс. Но мне известно, что она едет и скоро будет.
– Скоро? Я жду уже гребаных 3 часа. Скажи точную цифру. Когда она приедет?
В подобных ситуациях, хоть это и невозможно предсказать, выполнить требования преступника. Я посмотрел на часы и якобы прикидывал время.
– Исходя из данных, которыми я располагаю, минут через 40.
– Хорошо, минут 40, затем , если она не явится, я пристрелю одного из детей на твоих глазах.
– Она явится, доверься мне, я хочу помочь.
И тут он заплакал.
– Она говорила также, говорила, что я брошу пить и будет со мной до конца, чтобы излечить эту болезнь. Я, правда, очень старался, но не выдерживал, избивал её, когда она кидалась на меня, чтобы отнять эту чертову бутылку. Я избивал её до полусмерти на глазах у детей. Черт…– сказал он, продолжая рыдать. – Я люблю её очень сильно, я так хочу, чтобы все было как раньше. Я должен с ней поговорить. Я одновременно люблю и ненавижу эту суку.
– Турар, у тебя ведь есть дети?
– Да, Акторе, Асем и Ерболат. Они – мое всё. Я их подвел. Я – плохой отец.
– Турар, ты ведь раньше был медбратом, помогал людям, ухаживал за их здоровьем. Ты ведь хороший человек.
– Плевать я на этих уродов хотел. Я работал ради денег и выпивки. Больные люди лишь доставляют хлопот, и мне их не жаль!
Черт, я надеялся на наличие у него капли сочувствия. Алкоголь взял верх над ним, и было понятно, что он ни перед чем не остановиться, чтобы его заполучить. Дело – дрянь. В таком случае, постараюсь надавить на сострадание со стороны детей.
– Сколько им лет, Турар?
– Старшему сыну 14 лет, Асем и Акторе по 12 – двойняшки – пояснил он мне.
– Скажи мне, Турар, как ты чувствовал себя, если бы на твоих детей было направлено дуло пистолета?
– … – и тут он отвернулся. Слабая точка найдена. Остается лишь додавить. Вызвать в нем сочувствие, чтобы он поступил рационально.
– Турар, посмотри на этих детей. Они ни в чем не виновны. Отпусти их и женщину. Давай поступим правильно, и никто не пострадает.
И тут его лицо побагровело от злости. Ярость в глазах отразилась огненными блесками, и он закричал: