Шрифт:
* * *
Лина: — Когда я впервые увидела его, то подумала, что он один из тех самовлюбленных супчиков, баловней судьбы, которым все сходит с рук. Он показался мне слишком напыщенным, слишком амбициозным, слишком нахальным. Он постоянно смеялся надо мной! Что бы я ни сказала, что бы я ни сделала.
Алексей: — Потому что она вела себя, как маленькая засранка.
Лина: — Что-о?
Алексей: (*улыбается)
Лина: — Ты же говорил, что я забавная!
Алексей: — Забавная. Таких забавных маленьких засранок я давно не встречал.
Лина: (*резко бьет Алексея кулаком в бедро)
Алексей: — Да-да, именно так она и делала. И продолжает делать сейчас! Слишком типично для маленькой засранки.
Лина: — А он… Он все время улыбается своей улыбочкой «не придраться». Думает, очарует меня, сведет с ума, лишит рассудка… Эгоцентричный супчик!
Алексей: — Я просто смотрю на тебя и не могу налюбоваться.
Лина: — Бла-бла-бла.
Алексей: — Вы видите? Она провоцирует меня.
Лина: — Что-о? Поче… Я не… ом… м-м-м…
(*целуются)
– - -
*** супчик (здесь и далее) — сущ. м.р., обзывательство. Значение: Плохой человек. Пример текста: Ах ты супчик!
Глава 1. Лина
Иногда у меня возникает стойкое желание уехать куда подальше, не объясняя причин и не оставляя координат для связи. Взять с собой только самое необходимое: плеер, несколько книг, теплую одежду, средства гигиены — и исчезнуть. Для всех. Но я делаю глубокий вдох, открываю глаза, достаю из сумки ежедневник и, пока у меня есть десять минут свободного времени, пытаюсь перекроить весь распланированный график на будущую неделю. Или месяц?
О, нет! Совсем забыла! Я же обещала подготовить материал про хавортии и выложить сегодня пост. Ну да ладно, придется и это перенести — мне сейчас точно не до Инстаграма. Надеюсь, я никого не подведу? И вот это ужасное чувство «как бы никого не подвести» душит меня, и я испускаю мучительный стон.
Мама, не отрывая взгляда от дороги, протягивает мне пакетик с леденцами. Она думает, что химозная дынная конфетка способна переключить меня с волны негодования на волну позитивных мыслей? Если бы все было так просто… Но я зачем-то забираю у нее упаковку, кручу-верчу-треплю, пытаясь ее вскрыть, и когда мама резко сворачивает влево, запоздало перестраиваясь в крайнюю полосу движения, пакетик наконец-то поддается, и на меня обрушивается фейерверк желтых стекляшек в прозрачных фантиках.
Мама с беспокойством косится на меня, и я не выдерживаю:
— Что? — закатываю глаза, предвидя, какие изречения Далай-ламы последуют за этим взглядом, оттягиваю ремень безопасности и лезу под сиденье, чтобы собрать с пола леденцы. — Я-спо-кой-на!
На самом деле я злюсь. Но злюсь не на маму, не на себя, а на целый мир, на сложившиеся обстоятельства. Хотя нет, стоп! В сложившихся обстоятельствах есть вполне конкретный виноватый, и его имя — Альберт Эдуардович. Кто этот человек? Как он выглядит? Еще неделю назад я даже не знала, как зовут владельца помещения, которое мы арендуем, а теперь это сочетание «Альберт Эдуардович» скрипит на зубах, словно песок. Так не делается, о таком предупреждают заранее! Нельзя за несколько дней не только собраться и переехать, но и найти подходящее место. Да, конечно, хозяин-барин и все такое, но арендаторы тоже люди!
Я отворачиваюсь и смотрю в боковое окно — понятия не имею, куда мы должны приехать. Мама уже дважды за сегодняшний день была в новом помещении, а я только в общих чертах представляю себе его местоположение. Знаю, что витрины нашего магазинчика будут выходить на одну из оживленных улиц, и это плюс, а то, что квадратных метров станет теперь в два раза меньше — естественно, минус. Ну что ж, придется более рационально, с учетом планировки, размещать стеллажи и использовать каждый драгоценный сантиметр.
Мы подъезжаем к мини-маркету на углу двух улиц и паркуемся у обочины в неположенном месте.
— Нам туда, — Мама указывает на жилое здание с десятком разномастных салонов на первом этаже, а сама не перестает оборачиваться, в надежде наконец-то увидеть грузовую "Газель", которая поначалу следовала строго за нами, а потом затерялась в потоке автомобилей.
Я подхватываю партию эхеверий и иду следом за мамой, а на заднем сидении ее авто остаются три флоррариума. Я не смогла доверить их аборигенам в засаленных комбинезонах, несмотря на то, что каждый сосуд, в отличие от черепичных кашпо с малышками-суккулентами, упаковала на совесть.
Мы спешим к входу — вторая дверь справа. Я опускаю растения на порожек и, пока мама возится с ключами, бегу за остальными. На обратном пути сбавляю темп, чтобы ненароком не споткнуться и не разбить флоррариум, и только когда оказываюсь на верхней ступеньке, немного расслабляюсь.
Последний рейс мы делаем вдвоем. Мама заметно нервничает — "Газели" все так и нет, а мой желудок противно скулит, потому что я не то, что не обедала — даже не завтракала! Вывеска через дорогу так и манит меня своим названием «Пицца-рай», но я, вновь обнявшись с суккулентами, захожу внутрь пустого помещения.
Ничего так, свежо и уютненько. И стены светло-зеленые, удачного оттенка. Вот только если расположить стойку по принципу, как было раньше, места для больших растений не останется. Но, кажется, в профиле одной цветочной лавочки в Инстаграме я видела нечто подобное. Может, подсмотреть идею обстановки?
Лезу в сумку за телефоном, а достав его, обнаруживаю пропущенный вызов.
Что за день такой!
Мысленно считаю до двадцати, но понимаю, что это не помогает. Зажмуриваюсь и начинаю счет заново. А ближе к семнадцати открываю глаза, подхожу вплотную к витрине и, заметив суету под окнами — эти нерасторопные наконец-то приехали! — усаживаюсь на кусок картона на подоконнике.
— Привет, Ник! Прости. Совсем забыла, что сегодня суббота.
Дело в том, что еще после сдачи первой сессии мы придумали такую традицию: раз в неделю встречаться в «Шоколаднице» и болтать о том о сем. У заочников жизнь куда менее насыщена, и они не имеют привычки сближаться. По крайней мере, так считают многие.
Ника срывается словесно-автоматной очередью:
— Ну, нормально! Я ее жду, значит, а она «забыла». Названиваю — не реагирует! Ты записывай, что ли, веди ежедневник, если за неделю успеваешь все из головы выветрить. Привет! — смеется вроде. — Ты куда пропала-то? Парень, что ли, появился?