Ангел для Рыбки

Енодина Анастасия

Впрочем, стыдно мне стало очень сильно, когда парень занёс меня в избушку и опустил на кресло, а затем стянул с себя футболку. Я сперва не поняла, зачем, но, заметив на его футболке огромное мокрое мятно, смекнула, что он прижимал меня к себе, а я моя одежды вымокла насквозь.

Это было странно: ночь, я и Ивлев, причём он оставался в одних трусах. Видимо, он подумал о том же самом и потому поспешно натянул серые бриджи.

Наверно, ему стало так комфортнее, а вот мне — ничуть, потому что приходилось старательно не таращиться на его голый торс.

— Объяснишь? — поинтересовался парень строго и устроился на кровати, усевшись по-турецки.

Ах, да! Я же не объяснила ему, что делала ночью под его окнами! Что же ответить?

— Ты совсем, что ли, извращенка? — спросил у меня Глеб как-то разочарованно. — Каждую ночь, что ли, подсматриваешь? Думала, сегодня я снова не один?

Я подняла на него взгляд, и по лукавым огонькам в глазах поняла, что он не думает так на самом деле, а вновь пытается разозлить меня.

— Да. — Ответила я с вызовом. — Обожаю за тобой наблюдать! В следующий раз видео сниму и в сеть выложу!

— Не злись, Сомова! — примирительно сказал он, но тут же снова всё испортил: — В следующий раз не стесняйся — заходи и присоединяйся!

Я вскочила на ноги, желая добраться до Глеба и ударить его, но больная нога подвела меня, и я повалилась прямо в руки Глеба, который с готовностью подхватил меня и прокомментировал:

— Сейчас, так сейчас, Сомова, раз тебе не терпится, — и рассмеялся.

Это было редкостью — обычно он доигрывал до конца, а тут рассмеялся, причём как-то не злобно и не противно даже.

Сильные руки усадили меня на кровать, и я услышала мягкий голос:

— Что ж ты такая неуклюжая, Нель?

По имени. Сейчас, когда мы сидим бок о бок, и моё обнажённое предплечье чувствует жар кожи его руки.

Попыталась отстраниться, но Глеб удержал, попросив:

— Не ёрзай, мне и так из-за тебя на мокрой постели спать.

— Извини… — только и смогла произнести я.

Глеб вздохнул и оглядел меня как-то устало и сочувственно, что ли.

— Ладно, а теперь серьёзно: ты чего за мной подглядываешь? Давно это у тебя? — спросил он так, словно не сомневался в том, что он мне интересен.

Как же я ненавидела его в тот момент! Мне было ужасно стыдно перед ним, но и злость заполняла меня: как он может быть таким? Наглым, самоуверенным и противным!

— Первый раз! — ответила я чистую правду.

— Хорошо, я верю. — Мягко сказал Глеб. — Продолжай…

Что продолжать? Я не успевала за ним, мои эмоции не могли меняться так быстро! Только что он казался мне самовлюблённым наглецом, а сейчас смотрел так кротко и сочувственно, что мне показалось, ему от души жаль меня… Так же жаль, как стало мне, когда я представила, что он мог бы любить меня и поселиться здесь ради того, чтобы быть рядом.

— Глеб… — пробормотала я, решив ответить ему откровенностью. — Я знаю, что мы с тобой не ладим… и всегда не ладили, но… Знаешь, я никогда не думала, что ты можешь быть не таким, каким кажешься…

Он нахмурился. Я полагала, мои слова зажгут в его глазах надежду, но парень глядел настороженно и подозрительно.

— Чёрт, Сомова, ты что, влюбилась? — спросил он прямо и резко. — Блин, от тебя вот не ожидал!

Что?! Не такую, совсем не такую реакцию я ожидала, и потому зло ответила:

— А я — от тебя!

— Ты ногу подвернула… или поранила… — сбивчиво принялся пояснять парень. — Я и помог тебе! Сомова, я, конечно, понимаю, что сложно устоять, но ты реально, что ли? — он смотрел на меня во все глаза, причём так недоумённо, что я подивилась его мастерству. Надо же, как он заливает! Ещё не подозревает, что он раскрыт!

— Хватит! Глеб, я всё знаю! — оборвала я его и посмотрела с превосходством.

Но он не был удивлён моим заявлением.

— Прям так и всё? — усмехнулся парень с присущей ему наглостью.

— Я раскусила тебя, Ангел! — указав пальцем на него, я гордо вскинула голову, почувствовав, наконец, себя победителем.

— Чего? — Глеб наигранно рассмеялся, но я знала, что весело ему не было. — То «зайчик», то «Ангел»… Сомова, признайся уже в своих чувствах!

Да-да, я-то знаю, что ты отчаянно жаждешь этого, ждёшь взаимности. Но не дождёшься! И теперь это не кажется мне печальным и совсем не жаль, что придётся разбить тебе сердце!

— Это ты признайся! — парировала я. — Я-то знаю твой секрет!

— Да это и не секрет, — пожал плечами парень с деланным безразличием. — Я и сам долго понять не мог: неужели сложно догадаться? Как вообще можно настолько ничего не замечать!

Что он несёт?

— Ты издеваешься, Глеб! — возмутилась я. — Как можно заметить любовь, если ты прячешь её за личиной ненависти!

Лицо Глеба переменилось.

Ага! Не ожидал, что я и правда знаю! Думал, блефую?

Он смотрел на меня молча и долго, а я начинала теряться под пристальным взглядом ничего не понимающих глаз.

— Ты о чём, Сомова? — тихо поинтересовался Глеб.

Не верит! Всё ещё не верит! Да, он хорошо маскировался, и его могла раскусить только Ирка, и то интуитивно. А теперь я знала правду и мне не было больно за Глеба!

44

— Ты влюблён в меня! — сказала это, как приговор.

— О, боже… — только и вымолвил он и прикрыл глаза, потерев виски пальцами.

В этот момент синусоида моих эмоций вновь поползла в отметке «жалость». Парень показался мне таким несчастным и понурым с его опущенной головой и пальцами, массирующими виски.