'Ангел-эхо'
Шрифт:
– Странно, - задумчиво проговорил шеф, глядя на погасший экран, и повернулся к капитану.
– Если мы отправим сводку и укажем в ней, что индекс общественного спокойствия равен единице, то есть отклонения общественного мнения от нормы равны нулю, - и это в нашем-то городе!
– то это возмутит сенат. Они направят к нам комиссию для проверки, заодно и части национальной гвардии.
– Шеф взволнован заходил по кабинету.
– Шеф!
– Капитан вытянулся.
– Мы выпустили серию игрушек "колибри". Если "пчелы" проходят меридиональныe трассы и возвращаются по пеленгу, то "колибри", как вы знаeте,
– Ну так в чем повинны "колибри"?
– буркнул шеф, останавливаясь напротив подчиненного.
– Я не хуже вас знавд общие места кибернетики. Вы полагаете, что "пчелы" и "колибри" сбивают друг друга с истинного пути? Мы можем навлечь на себя гнев начальства, если усомнимся в ценности "колибри". Они были присланы безо всяких оговорок!
– Вы меня не поняли, шеф!
– воскликнул капитан.
– Я не хочу расследований сенатской комиссии, но "колибри" мешают "пчелкам"...
– Доложите о ваших сомнениях, - шепотом произнес шеф, озираясь по сторонам.
– Я полагаю, - тихо начал капитан, - кто-то сбивает наших пташек с истинного пути. Некоторые из них допускают в полете странные отклонения, избыточную самостоятельность, Возможно вмешательство в их электронные схемы извне. Чтобы исключить подозрения, надо было бы препарировать сотни, а то и тысячи "колибри" и обработать результаты на электронно-вычислительных машинах. Но это дорого!
– Ничего! Мы все оплатим! Введите жесткий режим "магнитного душа", повысьте напряженность полей для "колибри" и оставьте контрольную серию и обычные процедуры для нее, Придется разделить "колибри" и "пчел". Не мешает нам посоветоваться с руководителем проекта "колибри", не посвящая его разумеется, в существо наших затруднений, а просто noд предлогом выяснения потенциальных возможностей этих чертою вых пташек.
Когда дверь за капитаном закрылась, шеф нажал клавиш на селекторе, вызывая службу безопасности Интегратора.
– Слушаю, шеф, - раздался настороженный голос.
Начальник Интегратора помедлил, почесал затылок и, накoнец, бросил в микрофон:
– Ставлю перед вами две задачи, полковник. Свяжитесь городским управлением полиции и с их помощью установит контроль напряженности магнитных и электрических полей всей трассе возвращения. Согласуйте все детали с командным пунктом Интегратора. Перепроверьте самым скрупулезным oбразом личные дела наших сотрудников, особенно капитана сона.
– Слушаюсь, шеф!
– Возлагаю большие надежды на результаты ваших усилий, - не без угрозы в голосе закончил он.
Освободившись от забот, шеф повернулся к окну. Металлические шторы взлетали вверх, открывая великолепную панораму. Огромный город окружал вознесшуюся в небо статую, между зданиями, как в ущелье, текла река автомобилей, и, словно лягушечья икра, прижатая к берегу волнами и ветром, едва заметно двигались толпы людей. Шеф чувствовал себя властителем душ безымянных, копошившихся внизу и не подозревавших ни о чем прохожих. Каждый человек был для него не существом со своей судьбой, своими надеждами и страхами, со своей волей и разумом, а только источником опасной информации, пищей для прожорливых электронных чудовищ, день и ночь в залитых ослепительным светом подземных залах перемалывающих суждения людей, их мысли и поступки.
Понаблюдав за эволюциями роя "колибри" и "пчел", шеф собрался было закрывать шторы, как вдруг ему показалось, что одна "колибри" спикировала на "пчелу" и таранила ее.
Та не сумела уклониться, но, оправившись, снова полетела.
Шеф уперся лбом в гибко поддавшееся стекло, потом кинулся за биноклем и долго стоял у окна, пока у него не начали слезиться глаза. Но его летучие подопечные вели себя вполне послушно. Совершали облет статуи и затем сериями уходили в город. Шеф пожал плечами и отошел от окна:
– Вот чертовщина!
– В голосе его явно не было уверенности.
Франсуа изучающе оглядел сосредоточенные нахмуренные лица членов Комитета действия и, пренебрегая признаками несогласия и нетерпения, спокойно сказал:
– Наша затея с магнитными ловушками, несмотря на ее остроумие, обречена. Вы снимаете запись с возвращающихся "пчел", и это удается вам только потому, что они всегда возвращаются по одной трассе. А если трасс возвращения будет несколько и они будут периодически менять свое направление? Если установят контроль напряженности полей?
– Тогда что-нибудь придумаем!
– упрямо возразила новенькая девушка.
– У Кэтрин несокрушимая логика!
– шутливо воскликнул Ларсен. Приунывшие было члены Комитета оживились.
А Франсуа смотрел в глаза девушки, восхищаясь затаенной в них застенчивостью и волей. Легкие пепельные волосы, словно облачком, парили над чистым лбом. Франсуа сказал:
– Надо менять свою тактику своевременно, не дожидаясь подсказки противника, опережая его. Если мы не можем управлять событиями, то должны направлять их.
Кэтрин слегка наклонила голову, словно разглядывая на ладони предложенную на обсуждение идею, и, как бы соглашаясь, кивнула. И Франсуа, продолжая беседу, уже не терял из поля зрения ее лицо. Нахмурившись, Франсуа придвинул к себе плоский ящик, стоявший перед ним на столе. Из ящика доносился непрерывный шелестящий звук, напоминавший тарахтение майских жуков и детское чувство горделивой радости, когда перед сном прикладываешь к уху спичечную коробку и слушаешь, как жуки безнадежно пытаются выкарабкаться. Когда он открыл ящик, в нем, намертво пришпиленные магнитным полем, словно бабочки в коллекции, судорожно трепетали крыльями ряды "пчел" и "колибри". Дымок сигареты над ящиком заколебался.
Положив в орбиту глаза часовую лупу, Франсуа осторожно достал "колибри", точным движением вскрыл лепестки ее панциря, острием гибкой иглы легко коснулся нескольких точек в электронной схеме. Затем он положил "колибри" на стол.
Свободной рукой достал "пчелу" и, удостоверившись, что окна закрыты, убрал руку, подхватив лупу в ладонь.
Первой поднялась в воздух "колибри" и сделала несколько кругов по комнате, словно в поисках выхода. Люди внимательно наблюдали за нею, не понимая еще смысла манипуляций Франсуа. Но когда взлетела "пчела", то "колибри" немедленно атаковала ее, с налета ударив грудью. "Пчела" упала на подоконник, снова было поднялась, но, сбитая вторично, закружилась на месте: одно крыло у нее беспомощно повисло.