Ангел-хранитель
Шрифт:
— Не совсем. Тут можно заняться и другими делами, видеоиграми, например.
— Я уже в восторге.
— Это потому, что у меня тебе не выиграть.
– Выиграть-выиграть. Я становлюсь настоящей тигрицей, когда решается вопрос, кто кого.
— Докажи, — предложил Майк.
Джулия кивнула и с вызовом посмотрела на него:
— Давай попробуем.
Они вышли из машины и зашагали к киоску за клюшками.
— Розовый и голубой, — сказал Майк, указывая на мячики для гольфа. — Ты и я. Мужчина и женщина.
— Какой цвет выберешь? — с невинным видом спросила она.
Через несколько
— Пусть возраст уступит красоте.
Джулия сделала приглашающий жест.
Майк принял оскорбленный вид, после чего аккуратно подкатил мячик к лунке. Прежде чем попасть туда, мячику предстояло пролететь внутрь миниатюрной вращающейся мельницы и скатиться вниз. Майк выпрямился, стоя над мячиком.
— Смотри и учись, — назидательно произнес он.
— Давай, продолжай!
Короткий удар, и мячик влетел в мельницу.
— Видишь? Это несложно.
— Отойди-ка в сторонку. Я покажу тебе, как нужно играть.
Джулия бросила мячик на землю и ударила по нему клюшкой. Он врезался в крылья мельницы и, отскочив от них, откатился обратно к ее ногам.
– Ну извини, дорогая, — сказал Майк, встряхнув головой. — Из рук вон плохо.
— Я просто разминаюсь перед большой игрой.
Джулия прицелилась и ударила снова. На сей раз мячик скользнул в отверстие и скрылся из виду.
— Прекрасный удар, — прокомментировал Майк. — Тебе повезло.
Она шутливо замахнулась на него клюшкой.
— Плохо ты меня знаешь!
Ричард сидел на кровати в полутемной спальне своего особняка. Он плотно задвинул шторы. Комнату освещала свеча, стоявшая на прикроватном столике. Катая между пальцами теплый комочек воска, Ричард думал о Джулии.
Во время встречи в магазине она вела себя достаточно любезно, хотя Ричард и понимал, что ей не слишком приятно общаться с ним. Ричард покачал головой. Бессмыслица, он ведь точно знает, кто она такая. Он знает Джулию лучше, чем она сама знает себя. Знает, например, что сегодняшний вечер Джулия провела в обществе Майка, что она видит в нем олицетворение утраченного домашнего уюта.
Ричард понимал: Джулия боится всего нового и неизвестного. Она должна осознать, что достойна в жизни много большего. Что за пределами захолустного городка ее ждет новая жизнь, точнее, ждет не только ее одну, а их обоих, ее и его, Ричарда. Неужели непонятно, что если она свяжет свою судьбу с Майком, ей ни за что не вырваться из этой убогой провинциальной дыры? Что ее друзья и знакомые по-своему вредят ей? Плохо приходится людям, если они позволяют страху управлять своей судьбой, своими решениями.
Ричард знал это из собственного опыта. Он презирал отца точно так, как Джулия презирала мужчин, с которыми была вынуждена сталкиваться достаточно близко. Он ненавидел мать за ее слабость, равно как и Джулия ненавидела за слабость свою мать.
Но Джулия хочет примириться с прошлым. Страх вызывает в ее воображении иллюзию комфорта, и все же в конце концов иллюзия остается иллюзией. Она не должна закончить жизнь так, как ее мать, она не должна вести низменную жизнь. Ее жизнь станет такой, какой она пожелает. Какой пожелает он…
— Удачный удар! — снова воскликнул Майк.
Они доиграли партию почти до середины, и счет сравнялся. Последний
— Как же это получается — мне всего лишь везет по счастливому стечению обстоятельств, а тебе удается добиться перевеса исключительно за счет мастерства? — возмутилась она.
Майк по-прежнему смотрел на лунку, из которой Джулия только что вытащила мячик.
— Потому! Вот тебе мой ответ! Тебе никогда не удалось бы запланировать нужный результат и добиться его.
— Судя по голосу, ты начинаешь злиться.
— Я совсем не злюсь.
Имитируя жесты Майка, Джулия провела ноготками по своей груди и презрительно фыркнула, ловко подражая его интонации:
— Тебе ненавистна сама мысль, что женщина может обыграть тебя!
— Тебе меня не обыграть.
— А какой там у нас счет?
Майк торопливо засунул в карман карточку для записи очков и карандаш.
— Не имеет значения. В данный момент не имеет. Главное — какой счет будет в конце игры.
С этими словами Майк направился к следующей лунке. Джулия последовала за ним.
Ричард затаил дыхание, сосредоточив внимание на образе Джулии. Даже несмотря на то что сейчас она во многом заблуждается, он прекрасно понимает: она не похожа на остальных людей. Она особая, неповторимая, она намного лучше других, она в чем-то такая же, как и он.
Именно это тайное осознание своей исключительности поддерживало его, когда Ричард кочевал из одной приемной семьи в другую. Кроме одежды, из вещей у него были лишь фотоаппарат, украденный у одного из бывших соседей, и коробка с фотографиями.
Те люди, которые первыми взяли его, казались ему неплохими, и все же большей частью Ричард просто не обращал на них внимания. Он приходил и уходил когда хотел, и ему не требовалось ничего, кроме постели и пищи. Он был не единственным ребенком в таких семьях, там имелись и другие дети. В одной из них ему пришлось делить комнату с двумя мальчиками постарше. Два месяца спустя именно они украли у него фотоаппарат, который продали старьевщику, чтобы купить себе сигарет.
Когда Ричард обнаружил пропажу, он отправился на поиски воров и нашел их на соседней автостоянке. Там он подобрал валявшуюся поблизости бейсбольную биту. Сначала мальчики подняли его на смех, потому что были сильнее его и выше ростом. Однако в конечном итоге обоих отвезли на «скорой помощи» в больницу. Лица их были обезображены до неузнаваемости. Социальный работник, женщина, занимавшаяся усыновлением сирот, решила отправить Ричарда в тюрьму для малолетних преступников. В тот же день она пришла к ним домой с полицейскими, поскольку приемные родители Ричарда заявили на него в полицию. На Ричарда надели наручники и отвезли в участок. Здесь его посадили на жесткую деревянную скамью напротив тучного полицейского по фамилии Дуган. У Дугана были мясистое лицо и неприятный скрипучий голос — такой издает напильник, которым водят по металлу. Подавшись вперед, он рассказал Ричарду о том, что оба мальчика сильно изуродованы, и поэтому малолетний преступник проведет несколько лет за решеткой. Ричард не испугался, как не испугался в тот раз, когда полицейские приходили допрашивать его мать о смерти отца.