Ангел из Сетубала
Шрифт:
Перейры не было видно, наверное, слонялся за моей спиной или вообще в другой комнате. Он даже не просил меня включить свой любимый телевизор.
Апатия, словно огромная рыбина чудо-юдо кит, поглотила меня и теперь переваривала в своем темном и смрадном чреве. Апатия черная, липкая и тягучая как смола заполнила мою душу и невидимыми цепями сковала мои члены. Я то дремал, то тупо глядел на потрескавшийся потолок. Мною овладело полнейшее безразличие к тому, что происходит за стенами моей квартиры, в городе, в мире. Апатия. Шторы на окнах были плотно задвинуты, и мне даже было невдомек, что сейчас – день или ночь. Да и какая мне разница? Я находился в состоянии прострации, и казалось, что этому не будет конца.
Вдруг какой-то неприятный звук донесся до моего слуха. Что это? Я прислушался. Давно забытый звук дверного звонка. Я лежал и даже не думал шевелиться. Звонок повторился. Я закрыл глаза и принялся считать овечек в надежде уснуть. Но вместо беленьких пасторальных овечек мне виделись грязные лохматые бараны. Звонок трезвонил не переставая. Меня это уже начинало раздражать. Я положил подушку себе на голову. Вскоре звонки стали сопровождаться громкими и гулкими ударами в дверь. Кто-то колотил по ней ногами. Я, кряхтя и охая, встал с кровати и нехотя поплелся в прихожую, опасаясь, что непрошенные гости выломают дверь. Нешироко приоткрыл дверь и в образовавшуюся щель увидел озабоченную физиономию Марта.
По-хозяйски распахнув дверь, он вошел в прихожую.
– Ты чего не открываешь? Я ведь мог вышибить твою дверку.
Я безразлично пожал плечами в ответ.
– На.
Он сунул мне руку для приветствия.
Я пожал его ладонь и поплелся в гостиную.
Март пошел за мною.
– А что у тебя с телефонами? Третий день тебе звоню, – и ни один не отвечает?
– Я их отключил.
– Отключил? Сам? Зачем?
Он зафиксировал на мне свой недоумевающий взгляд.
– Погоди, старик. А чего это такой ты небритый? Морда опухшая. Глаза красные. Весь какой-то помятый, нечесаный? Заболел?
– Я здоров, – вздохнул я и тяжело опустился на диван.
– А почему вид как у бомжа с помойки? Бухал, что ли?
– Я в последний раз с тобой пил. Который час?
– Без пяти восемь.
– Восемь утра или вечера?
Календарь глаза вытаращил.
– Ты что, Андрюха, с дуба рухнул? Я к тебе после работы приехал.
– Значит, вечер. Белые ночи, не разберешь, когда утро, когда вечер.
– Ты зубы не заговаривай. Давай колись, что у тебя стряслось?
– Меня Леночка бросила… – после паузы сдавленным голосом произнес я.
– Ну?
Март смотрел на меня, ожидая продолжения.
– Что ну? Меня Леночка бросила! – повторил я раздраженно.
– И все?
– Все. А тебе этого мало?
– Тьфу! Я-то думал, что-то серьезное.
Он облегченно вздохнул и сел на диван рядом со мною.
– Погоди, а она тебя просто бросила или ушла к другому?
– Ушла к какому-то олигарху, – грустно ответил я.
– Вот проститутка! – возмущенно воскликнул Март и вскочил с дивана.
Правда, тут же опустился на место.
– Ты не горюй, Андрюха. В таких делах неизвестно, кому повезло – тебе или этому миллионеру.
– Миллиардеру, – поправил я Сентябрева.
– Ничего. Поживет с Ленкой, станет миллионером. Выбрось ее из головы, Андрюха!
– Легко тебе говорить.
– И тем не менее это не повод, чтобы размазывать сопли. Да ты знаешь, сколько баб меня бросили?
– Не знаю. Ну сколько?
– А вот сколько штук у меня их было, все меня бросили!
Для убедительности Март рубанул рукой воздух, вскочил с дивана и два раза прошелся по комнате.
– Все две тебя бросили? – ехидно спросил я.
– Вот этого не надо.
Он остановился передо мною.
– У меня телок было не меньше твоего. И все бросили меня, представляешь?
– Нет, не представляю, – уныло проговорил я.
– Штаны на лямках! Меня уже штук двадцать бросили, и ничего. Плюнь и разотри! Забудь Ленку как досадное недоразумение.
– Ага, как будто это так просто.
– Проще пареной репы, старик. Я знаю, что говорю. И, главное, помни, что на место Ленки придет полк, нет, дивизия красоток, все в мини-юбках, и все твои!
– Врешь ты все, Март. Никто ко мне не придет. Никому я не нужен.
– Эй-эй! Ты не раскисай, Андрюха, взбодрись. Хочешь, я за водкой сбегаю?
– У меня есть водка. В холодильнике стоит.
– Ну хлобыстни стакан, сразу полегчает.
– Не хочу я пить, Март.
– И это правильно. Водка – горю не помощник. Тебе нужно отвлечься от мрачных мыслей. Вот, держи. Это поможет тебе.
Он протянул мне лист с изображением Креста Иоанна Крестителя.
– Один лист – тебе, другой – у меня.
– И что? Я это уже видел.
– А вот этого ты не видел.
Он протянул мне клочок бумаги.
– Что это?
На листке рукой Марта были сделаны какие-то записи.
– Ты что, неграмотный? Букварь скурил в школе? Читай. Это адреса Хайденовских в городе.
Я быстро просмотрел написанное.
– Но тут только-то три адреса?
– Хорошего понемногу.
Март прыснул, но, увидев мой вопросительный взгляд, поправился:
– Андрюха, всего три адреса в Питере. Больше нет. Сведенья самые точные, не сомневайся, из Большого дома.
– Я и не сомневаюсь.
– Как делить будем? Три на два не делится? – спросил Март, аккуратно складывая свой листок с Крестом и убирая его в карман.
– Да ладно, Март. Я и один управлюсь. Я-то думал, будет штук сто адресов, а тут всего три. За полдня управлюсь, тем более что я на больничном и свободен как Куба. Так что работай, друг любезный, повышай свое благосостояние. А я с этим делом разберусь.
– Ты так думаешь?
Март озабоченно поскреб свой затылок, о чем-то соображая.