Ангел по имени Ваня
Шрифт:
злополучного гуся. Небольшой двор был полностью завален снегом. Свободной оставалось лишь узкая дорожка, ведущая к наружной калитке. Митятюля прошёлся по дорожке, но так и не нашёл того, что искал. Он снова вернулся к лестнице и огляделся.
Гуся нигде не было заметно.
— Улетел он что ли? — пробормотал себе под нос Митятюля. Он обошёл дом и сразу увидел…злополучного гуся. Позади дома были сооружены два снеговика. На голове одного из них и торчал…обугленный гусь. Пятнадцатилетний сын Митятюли стоял на расстоянии нескольких шагов от снеговиков и бросал в них снежки. По всей видимости, гусь составлял главную цель мальчика.
А под глазом…красовался здоровый синяк. Митятюля несколько минут наблюдал за ним, а потом окликнул его:
— Чего тебе? — огрызнулся сын. Не обращая на отца ни малейшего внимания, он продолжал бросать снежки в снеговиков.
— Приам!
— Я тебе сколько раз говорил,…не называй меня этим дурацким именем, — закричал сын,
— никогда не называй, — он со злостью запустил снежок в гуся. И снова промахнулся.
— Не понимаю, чем тебе не нравится имя Приам? — словно оправдываясь, спросил у сына Митятюля. — Это ведь имя царя Трои. Царское имя!
— Царское имя? Да это имя — полный отстой. Ребята надо мной всё время потешаются…
«Пана» называют. Зачем ты вообще назвал меня этим именем? Назвал бы лучше
Мишкой как деда.
Митятюля огорчился, услышав слова сына.
— Я хотел как лучше, — негромко ответил он, — прости, сынок. Я и не думал, что тебе придётся страдать из–за имени.
Сын остановился и бросил на отца неприязненный взгляд.
— Шёл бы ты, отец…отсюда. От тебя дома тошно, деваться некуда, а ты ещё сюда припёрся.
— Конечно, конечно, — заторопился Митятюля, — я сейчас уйду. Я не хотел тебе мешать.
Я за гусем пришёл.
— Гуся не дам! — отрезал сын. — Он у меня вместо головы Андрея Голованова. Собью, поставлю вместо головы Петра Слободкина. Они у меня…получат.
— Так эти снеговики вместо твоих одноклассников?
— Пап, какие одноклассники? Они на два года старше меня. В одиннадцатом учатся, вместе с сестрой. Ты даже этого не знаешь. Ты ничего не знаешь! — снова закричал сын. Он ещё раз бросил на отца неприязненный взгляд, а через мгновение повернулся к нему спиной и продолжил кидать снежки.
— Прости, сынок! — в который раз повторил Митятюля и осторожно спросил: — Приам, там надо лестницу почистить. Её засыпало. Восемь ступенек. Делим попал. Половину ты, половину я. Что скажешь?
— Не видишь, я занят! — снова огрызнулся сын.
— Конечно, прости меня!
Митятюлю расстроил разговор с сыном, но он не показал этого. Он повернулся и пошёл обратно. Он зашёл в полуразвалившийся сарай и вытащил лопату. Следующий час он усердно очищал ступеньки лестницы от снега. Закончив с лестницей, он остановился и вытер струившийся пот. Домой идти не хотелось. Подумав, он решил убрать снег во дворе. В следующие два часа он значительно расширил проход, ведущий от калитки к дому. Высота снежных сугробов росла по мере того как расширялась дорожка. Когда он закончил убирать снег, едва смог выпрямиться. Спина нестерпимо болела. Он огляделся и невольно удивился. Вокруг стало совсем темно.
Поглощённый работой, он ничего и не заметил.
— Онаил! — раздался громкий голос жены. — Иди ужинать.
Митятюля положил лопату обратно и направился в дом. Он долго отряхивал снег с одежды, потом
— Оставьте меня в покое! Достали уже.
Митятюля повернулся и беспомощно посмотрел на жену.
— Ничего страшного, умоешься на кухне. Пойдём!
Митятюля последовал за ней. Сын уже сидел за столом и уплетал вовсю. Умывшись, он сел за стол и начал ужинать. Чуть позже и жена присоединилась к ужину. А вскоре после этого в кухне появилась и дочь. Дочь больше походила на мать. Высокая и стройная, с обаятельными чертами лица, которые портил вызывающий макияж и необычная причёска. Ей исполнилось семнадцать лет. Она училась последний год и считала себя совершенно самостоятельным человеком. Дочь молча села за стол и придвинула к себе тарелку.
Митятюля с ужасом смотрел на её волосы. Они были зелёного цвета. Ещё больше раздражали ряды косичек оранжевого цвета.
— Мария — Антуанетта,…дочка, что ты сделала с собой? — Митятюля пришёл в ужас от вида своей дочери.
— Не нравится? А у меня ещё кое- что есть. — Дочь встала и слегка приподняла топик, открывая живот. Там красовалась татуировка в виде розы с шипами. — Нравится, папа?
— Ну, нельзя же так себя уродовать? — возмутился Митятюля. — Потом — сейчас зима, а ты ходишь с открытым животом.
— Что ты понимаешь в стиле…в натуре Митятюля! — эти слова дочь произнесла с изрядной долей презрения. Она села на место и с угрозой добавила:
— И больше не называй меня этим идиотским именем. Сколько раз тебе повторять?
Я Машка и всё. И кстати, свои замечания можешь оставить при себе. Они меня нисколько не интересуют и наоборот, очень даже раздражают. Понятно тебе?
— Да,…да, — Митятюля покорно закивал головой. Он замкнулся и перестал говорить.
Он даже не вмешался, когда дети затеяли перепалку за столом. Это была обычная перепелка, одна из сотен похожих друг на друга как две капли воды. Он уже и не смотрел на детей. И ужинал молча. Вскоре оба куда- то ушли. Он даже не стал спрашивать куда. А зачем? Они всё равно бы не ответили. Возникло молчание, которое нарушила жена.
— Завтра на ужин придут родители. Надо купить курицу и ещё кое — что из продуктов. Я тебе напишу список.
Митятюля кивнул головой и встал из–за стола. Он помог жене убрать со стола, а потом она отправилась спать, а он остался мыть посуду. Он всё начисто вымыл, а потом налил себе стакан чая и снова сел за стол.
— Надо бы купить детям подарки, — пробормотал он, — скоро Новый год, Рождество. У меня есть одежда,…хватит пока. Да и зачем она мне нужна? На работу есть в чём ходить. А может, лучше с ними пойти, а то опять обидятся, как в прошлом году. Я хотел сделать как лучше, а получилось, что…испортил всем праздник. Почему у меня всегда получается не так как надо? — Митятюля тяжело вздохнул и продолжил невесёлый монолог. — Я ведь люблю их. И жену и детей. Конечно, что значит сейчас любовь? Я не могу дать моей семье тот достаток, которые они заслуживают. Я мало зарабатываю. Денег не хватает, — он снова вздохнул, — а может устроиться на вторую работу? Но никому об этом не говорить. Вот будет для них сюрприз, когда я деньги принесу! — Митятюля счастливо улыбнулся. Он так и сделает. Он обязательно это сделает. Он будет работать с утра до ночи, лишь бы семья была счастлива.