Ангел приходит в Вавилон

Дюрренматт Фридрих

Ангел. Небеса никогда не лгут, дитя мое. Но им бывает трудно объясняться с людьми.

Акки (Навуходоносору). А ты ко мне зачем?

Навуходоносор. Я – прославленный, великий Анашамаштаклаку, первый нищий Ниневии.

Акки (недоверчиво). Ты – первый нищий Ниневии?

Навуходоносор. Анашамаштаклаку, первый нищий Ниневии.

Акки. И чего тебе надо?

Навуходоносор.

Обратное тому, чего хочет этот нищий из селения по ту сторону Ливана. Я пришел убедить тебя, что мы не можем больше заниматься нищенством. Правда, мы – приманка для интуристов, но оставим древний Восток с его романтикой, ведь наступили новые времена! Мы должны подчиниться запрету, который наложил великий царь Навуходоносор на нашу профессию.

Акки. Ишь ты!

Навуходоносор. В передовом государстве не должно быть нищих. Оно не может терпеть бедность, которую несет с собой нищенство!..

Акки. Хм-м...

Навуходоносор. Все остальные нищие в Ниневии, Вавилоне, в Уре и Уруке и даже в Алеппо и Сузе отказались от нищенства потому, что царь царей Навуходоносор дал им работу и хлеб. И сейчас уровень их жизни неуклонно повышается.

Акки. Ай-ай-ай!

Навуходоносор. Благодаря нашему прославленному искусству мы, конечно, не испытываем такой нужды, как наши коллеги, но ведь и мы находимся в стесненных обстоятельствах, как можно судить по нашему костюму. Однако в эпоху экономического процветания заработок нищего, несмотря на наше замечательное мастерство, не выше заработка самой низко оплачиваемой профессии, например поэта!

Акки. Черт возьми!

Навуходоносор. Поэтому, высокочтимый, я и решил оставить профессию нищего и поступить на службу к его величеству царю Навуходоносору. Прошу тебя последовать моему примеру и к восьми часам подать заявление в Министерство финансов. Это последняя возможность выполнить царский указ. Ведь Навуходоносор царь добросовестный и может повесить тебя на том самом фонаре, к которому ты прислоняешься.

 В глубине кланяется палач.

Акки. Ты – нищий Анашамаштаклаку из Ниневии?

Навуходоносор. Первый и самый прославленный нищий Ниневии.

Акки. И зарабатываешь не больше поэта? Навуходоносор. Не больше.

Акки. Ты бездарный нищий. Я один содержу пятьдесят вавилонских поэтов.

Навуходоносор (осторожно). Конечно, не исключено, что поэты в Ниневии зарабатывают больше, чем в Вавилоне.

Акки. Ты первый нищий Ниневии, а я первый среди нищих Вавилона. Моя давняя мечта помериться силами с корифеем другого города. Мы сравним наше искусство. Если ты победишь, то сегодня к восьми часам мы оба поступим на государственную службу, а если победа останется за мной, ты вернешься в Ниневию и будешь продолжать нищенствовать, как я это делаю в Вавилоне, не взирая на опасности, с которыми сопряжено наше великое искусство. Светает, люди начинают просыпаться. Для нищенства это самое неблагоприятное время, но тем выше должно быть наше мастерство.

Ангел. Моя дорогая Курруби, наступает исторический момент. Ты узнаешь своего мужа, беднейшего и ничтожнейшего из нищих.

Курруби. Как же я его узнаю, мой ангел?

Ангел. Очень просто, дитя мое. Тот, кто проиграет этот поединок, и есть самый ничтожный из людей. (С гордостью тычет себя пальцем в лоб.)

Акки. Вон через Вавилон идут двое рабочих – три часа пути на пустой желудок, чтобы отработать свою утреннюю смену на обжиге кирпича. Я уступаю тебе право начать, нищий из Ниневии.

 Слева входят двое рабочих.

Навуходоносор (жалобно). Подайте, почтенные рабочие, подайте своему товарищу, который в Нево на шахте стал инвалидом.

Первый рабочий. Ишь ты – «Почтенные рабочие»? Болтун.

Второй рабочий. В Нево платят на десять медяков больше в неделю, чем нам. Пусть сами заботятся о своих инвалидах.

Первый рабочий. Особенно теперь, когда на правительственные здания идет гранит вместо кирпича.

Второй рабочий. Ведь эти здания рассчитаны на вечность.

Акки. А ну-ка, гоните по медяку, подлые души! Хотите за серебряную монету в неделю живот набивать? А вот я высоко ставлю рабочую честь и не желаю, чтобы меня эксплуатировали. Уж лучше попрошайничать и голодать! Либо гоните хозяина кирпичного завода ко всем чертям, либо гоните мне каждый по медяку.

Второй рабочий. Да разве я одни могу совершить революцию?

Первый рабочий. А у меня семья...

Акки. Будто я не многосемейный? В каждом переулке бегают мои родичи. Гоните медяки, не то потонете в рабстве, как во всемирном потопе. Разве это дело, чтобы я – главный рабочий человек в Вавилоне, голодал?

 Оба рабочих смущенно дают Акки по монете и уходят направо.

(Высоко подбрасывая монеты.) Первую схватку я выиграл.

Навуходоносор. Странно. У рабочих Ниневии совсем другая психология.

Акки. Вон прется Гиммил, продавец ослиного молока.

 Гиммил выходит слева и расставляет свои бутылки с молоком у дверей домов.

Навуходоносор. А ну-ка гони десять медяков, мерзкий продавец ослиного молока, загнавший своих доярок в гроб! Не то позову налогового инспектора Мардука и он тебе задаст.

Гиммил. Налогового инспектора Мардука? Который берет взятки в городской молочной? Оп мне задаст? Теперь, когда все вздумали пить коровье молоко и я разоряюсь? Ни гроша не дам, паршивый нищий!