Ангел с Чёртова острова
Шрифт:
Я вытащила ключ из шкафчика в коридоре как раз в тот момент, когда Кланк и Клинк запели свою песню. В кабинете завхоза пахло кофе и картошкой фри, а на заваленном всякой всячиной столе виднелись коробочки из-под гамбургеров.
Клещи, похожие на большую латинскую букву V, лежали в ящике для инструментов и оказались вовсе не такими уж тяжелыми. Зря я всю ночь не спала – лежала и думала, вдруг они будут тяжеленными и я рюкзак даже поднять не смогу, не то что его унести.
Ухватив клещи правой рукой, левой я потянула за ручку двери. Не открывается! Просто удивительно, насколько у некоторых людей левая рука слабее правой – даже дверь ею не откроешь. Я переложила клещи в левую
Дыхание перехватило, и мне пришлось собрать в кулак всю волю, чтобы не заорать от ужаса. Клинк с Кланком по-прежнему пели, а может, и нет, впрочем, какая разница – как только их песня закончится, будет мой выход! Томми с Анникой приходят на виллу «Курица», зовут меня – и на сцену опускается кровать, прицепленная к воздушному шару, а на кровати должна сидеть я!
– Астрид, Астрид, Астрид, – сказала я, но какой толк повторять собственное имя? Я снова подергала дверь. Нет, похоже, заклинило намертво!
Я огляделась и увидела в стене окно. Совсем маленькое окошко. Даже, скорее, форточка. Может, удастся спуститься оттуда по веревке? Вообще-то лазаю я не очень, но надо хотя бы попытаться. Да и, скорее всего, с другой стороны невысоко. Несколько метров. Если с такой высоты упасть, вряд ли разобьешься. Правда? И чего я об этом сейчас думаю? Не думай. Не думай. Не думай! Все равно веревки тут нет. Вот теперь музыка внизу, похоже, точно стихла. Совсем скоро Томми с Анникой начнут меня звать!
Я схватила стул и пододвинула его к окну. Вспомнила, что бабушка перед каким-нибудь важным делом непременно крестится, и тоже перекрестилась. А потом залезла на стул. К счастью, шпингалеты открылись легко, я выглянула наружу и заметила прямо возле окошка пожарную лестницу, а под окном – что-то вроде выступа. Вот только если театр и правда загорится, то через такое крошечное оконце завхозу ну никак не выбраться. Впрочем, не время сейчас об этом думать. Может, раньше завхозы были щуплыми и низкорослыми? Кажется, я где-то читала, что рост викинга не превышал полметра. Или, может, полутора метров?
Я выпустила клещи из рук, и они с грохотом упали на выступ под оконцем. Там, внизу, все наверняка тоже услышали этот грохот, но я ни о чем не думала и упрямо лезла в окно. Сперва я высунула голову, потом вылезла сама. Примостившись на выступе, я захлопнула окошко.
Я полезла вниз по лестнице, громко топая по перекладинам, но осторожничать времени не было. Спрыгнув с последней ступеньки во двор, я помчалась к дверям. Первое платье Пеппи, которое для меня сшили, оказалось слишком коротким – точнее, это папа так решил и запретил мне его надевать. Сейчас я была этому рада. Надень я то коротенькое платье – и спрятать клещи было бы некуда. Я распахнула дверь на сцену и по отчаянным голосам Томми и Анники поняла, что зовут они меня уже давно.
– Ты куда подевалась? – воскликнул учитель Ларсон, а по щекам у него текли то ли слезы, то ли пот. Я лишь отмахнулась, плюхнулась на огромную кровать и показала, что можно начинать. Кровать медленно поднялась вверх, и когда учитель Ларсон остался внизу, я сунула клещи под подушку.
– Пеппи, ты где?! – снова закричали Томми с Анникой.
– Я тут! – громко крикнула я в ответ, кровать повисла над сценой, и зрители ахнули. – Осторожнее, приземляюсь! – прокричала я.
– Но ведь кровати не умеют летать, – словно бы удивился Томми.
– Никакая это не кровать, – и тут у меня почему-то вырвалось: – это клещи! – оговорилась я и от досады едва язык себе не прикусила, но сказанного не воротишь. Томми с Анникой удивленно
– Я хотела сказать – это воздушный шар! – поправилась я.
Когда мы доиграли до конца, зрители ужасно громко нам хлопали – моей игрой еще сроду никто так не восхищался. И все равно мне взгрустнулось, ведь ни мамы, ни папы в зале не было. Конечно, за день до этого они приходили на генеральную репетицию, но настоящая-то премьера сейчас. Бабушка говорит, что генеральная репетиция – это вроде как вечер накануне Рождества, и тут я с ней согласна. Лучше б, конечно, мама с папой провели со мной и настоящее Рождество. Но сильнее всего мне хотелось, чтобы мама с папой не расходились. Или, если уж дела и впрямь пошли так плохо, просто разъехались и не искали себе новых жен и мужей.
Моя мачеха вскочила и тоже захлопала в ладоши, а рядом с ней стояли и хлопали какие-то мужчины. Как говорит бабушка, некоторые женщины действуют на мужчин, словно липучка на мух. Так оно и есть. Мачеха помахала мне, но я притворилась, будто не замечаю. У меня есть несколько одноклассников, у которых родители тоже в разводе, но у них отцы не женились заново. Почему бы Пони не заполучить себе кого-нибудь свободного? Так нет же – ей непременно мой папа понадобился.
Откланявшись, я первой убежала со сцены, быстро нашла клещи и, спрятав их под платьем, выскочила в раздевалку. Там я стянула с себя платье и чулки, надела брюки, рубашку и куртку и лишь тогда поняла: у меня проблема. Клещи оказались такими здоровенными, что не умещались в рюкзаке. Господи, Астрид. Ну что ж ты такая глупая? Как тебе вообще в голову пришло притащить розовый рюкзачок «Хелло, Китти», с которым ты ходила во второй класс? Сейчас все увидят, что ты в нем прячешь. Ручка двери повернулась, и в дверь громко постучали.
– Секундочку! Я одеваюсь! – крикнула я.
– Астрид, давай уже быстрее! Тут всем домой хочется! – судя по голосу, кричала Эмма – та, что играла Аннику.
– Уже выхожу! – успокоила я ее и метнулась к окну. Можно выбросить клещи в окно, а потом подобрать. Я отодвинула щеколду, дернула за ручку, но окно не поддавалось.
– Астрид! – снова послышалось из-за двери.
– Бегу-бегу! – заверила я, засовывая клещи в брюки, по одной рукоятке в штанину. На самих кусачках был ограничитель, так что живот мне не прищемило, но железо было прямо-таки ледяным, да и двигалась я, как моряк во время качки. На всякий случай я прикрылась рюкзаком.
– Простите. Мне во время выступления что-то плохо стало, и поэтому я решила побыстрее переодеться. В этих колготках я просто задыхаюсь! Но мы отлично отыграли, да? – Я улыбнулась Эмме и проскочила мимо нее к выходу. К счастью, без парика и в обычной одежде Пеппи не узнать, поэтому я незаметно выскользнула на улицу, где меня уже ждала Пони. Она распахнула объятия, но я сделала вид, будто не поняла, и просто хлопнула ее по ладони.
– Какие вы молодцы, Астрид! – Она заулыбалась так, словно я была ее настоящей дочкой и она мною гордилась.
– А то! Ну что, поехали домой? – Я двинулась к машине.
– А не хочешь в кафе зайти? Мороженого бы поели и лимонаду выпили, – предложила Пони, – туда много народа из вашего театра пойдет.
– Я что-то совсем выдохлась. Домой хочу, – уперлась я.
– Ну, как хочешь, – сдалась она и больше даже улыбаться не пыталась.
Я зашагала к машине, стараясь двигаться побыстрее, но, строго говоря, получалось у меня плохо, и со стороны я напоминала заводную игрушечную собачку.
– Ты как-то странно ходишь, – подметила Пони.