Ангел специального назначения
Шрифт:
— Всё, сказал, ни копейки. — Деляга явно струсил, хотя я не успела сказать ни слова.
— Ну, что ж. Будем надеяться, Вы измените решение, главное не опоздать. — Я поднялась и, спиной ощущая его страх, вышла из кабинета.
Конечно, надежда была слабая, но мне он показался относительно порядочным человеком. Хотя порядочные в таком бизнесе долго не задерживаются. Всплеск раздражения быстро схлынул. Однако состояние выцеливания и спуска крючка показалось мне забавным. Вдруг дико захотелось испытать его вновь. Я вызвала такси
В спорткомплексе было пусто. Заполненные вечерами и в выходные, сейчас помещения разносили лишь гулкий перестук каблуков.
Полутёмный тир встретил непонятно привычным и волнующим запахом въевшихся в стены пороховых газов. Оплатив пятнадцать выстрелов, взяла у густо пробитого сединой инструктора спортивную винтовку и три обоймы.
— Стреляли? — недовольный тем, что его оторвали от книги, спросил тот.
— Немного. — Бросила я.
— Значит, так…, — он привычно собрался начать инструктаж.
— Простите, — я мягко остановила его, — можно, сама.
— Он пожал плечами. — Сама, так сама.
Приняв стойку, и, чувствуя тяжесть от натянутой кожи, набросила петлю ремня и упёрла локоть в бедро.
Не раздумывая, вщелкнула магазин и сняла предохранитель.
— К стрельбе готова. — Вырвались незнакомые слова.
— Инструктор, видя, что девчонка с понятием, скомандовал. — Огонь. Наведя мушку и остановив дыхание, замерла. Фаланга пальца, словно ведомая извне, плавно нажала курок.
Выстрел, восьмёрка. Небольшая поправка, десять, десять, девять, снова десятка.
Сменила обойму. Две восьмёрки и семёрка, остальное в центр. Закончив стрельбу, совершенно автоматически, не думая, вздёрнула руку, сообщая об окончании стрельбы. Прихрамывающий инструктор глянул в окуляр и перевёл взгляд на меня. — Ого? — Удивление в голосе, пополам с признанием класса.
Резкий укол в груди не дал продолжить. Я опустила винтовку и присела на стул, медленно, сквозь зубы, втягивая ставший вдруг тугим и плотным воздух. Пороховая взвесь вызвала ответную реакцию в простреленном лёгком. Наконец, продышалась. Пенсионер забрал оружие и участливо произнёс. — Где же ты, дочка, повоевать успела?
— Нигде. — Я удивилась. — Почему Вы решили?
Он усмехнулся. — Она мне будет говорить. Ты сначала выучку спрячь, и ранение в лёгкое, тоже. А то я не вижу. Эх, дочка, война — не игрушки. — Он провёл рукой по вытертому прикладу. — Худо?
— Ничуть. — Хотела соврать я, однако согласно кивнула.
— Да, вижу. — Он помолчал. — Вот что, сам через это прошёл. — Он легонько стукнул в грудь. — А сейчас, весь день здесь гарью дышу, и хоть бы что. А ещё полгода назад выворачивало.
Он порылся в заваленном бумагами столе. — Вот, китаец один. Лечит, иголками, травами. Гимнастика ещё. Сходи, дочка. Советую.
Поблагодарив, забрала карточку с телефоном и адресом.
Китайцу собралась позвонить только через несколько
После третьего гудка отозвался явно нерусский голос. — Да? Слюсаю.
— Посоветовали к Вам обратиться. Сказали, Вы можете помочь.
— Мозете, мозете, — показалось, увидела, как китаец согласно закивал, кланяясь. — Писы адрес.
— Я знаю.
— Тогда цего? Плиезжай, смотреть будем. — Смешно закончил он.
«И правда? Я решилась. Деньги пока есть. А то совсем что-то паршиво». — Вынужденно призналась сама себе.
Таксист долго плутал в поисках адреса, костеря градостроителей.
Наконец, остановил машину возле типовой девятиэтажки.
Квартира на третьем этаже. Железная простая дверь. На звонок вышел маленький, непонятного возраста, азиат.
Жиденькая бородка, редкие усенки, перекошенные в разные стороны зубы, шапочка, кургузый кафтанчик с палочками вместо пуговиц, тапочки с войлочными подошвами.
— Чжан Сю Вин? — прочитала я с визитки, вопросительно глядя на китайца.
— Входи. — Человечек посторонился, впуская меня в прихожую.
Осмотр он начал странно. Усадил на низенькую скамейку из плетёного прута, обошёл вокруг и, положив сухую горячую ладошку мне на голову, замолчал. Постояв секунд десять, вернулся и поднёс руку к месту ранения.
— Полохо совсем. — Закивал головой. На лице, однако, не отразилось никаких эмоций.
— Лечить надо. — Он умывающим жестом потёр руки. Иголка надо. Трава надо.
— Хорошо. — Согласилась я. Давайте лечить.
В соседней комнате, где кроме массажного стола не было ничего, он приказал снять кофту и истыкал всё тело тонкими позолоченными иголками. Последнюю вкрутил за ухом.
Остановился и сказал. — Спать пока.
Плавный шум, словно океанский прибой, зазвучал в ушах. Тепло и покой обволакивали тело. Я задремала. Проснулась от негромкого хлопка.
Китаец стоял в той же позе. — Вставай.
Осторожно вдохнув, впервые за последний месяц не почувствовала боли в груди. «Здорово».
— Не совсем, — остановил готовые сорваться слова. — Завтра опять плохо будет. — Лечить надо.
— Твоя истинная Ци сильна, — вдруг произнёс он.
«Странно, акцент, слышавшийся в его речи, вдруг пропал».
— Но хаотична. Ты могла бы справиться с болезнью сама, но твой разум слаб. Я не знаю, почему так. По силе ты равна мне, но глупа и неразумна. — Он, извиняясь, развёл руки. — Я скажу много непонятного, для западного человека. Но с помощью привычных образов невозможно до конца постичь мир древних знаний. В сущности он точен и не более условен, чем язык современных научных публикаций, но для понимания его нужно иметь ключ.