Ангел Света
Шрифт:
– Ты куда? Разве у тебя есть планы сегодня? Воскресенье ведь … – недоговорила мама, понимая, что не воспрепятствует моего уходу.
– Я прогуляюсь и вернусь. – Убегая, ответила я.
Бесцельно бродя вдоль дороги, я смотрела проходящих людей и до смерти хотела с кем-то поделиться, рассказать о своей проблеме. Вопреки своей общительной натуре, я была подозрительно нелюдима, скрытна, замкнута в себе. У меня не было друзей, как у моих однокурсниц, которые оказывались рядом, когда у тех что-то случалось, решали их проблемы, вытаскивали бог знает откуда. Меня угнетало то, что мне некому выговориться, некому меня защитить, некому поверить мне. Этой замкнутости научила меня
Я вытерла глаза от слез, понимая, что эти мысли умрут вместе со мной и я никогда не буду правильно понятой. От этого становилось вдвойне обиднее. Вдруг вспомнилась книга о Веронике, которая хотела умереть. Под угрозой смерти в любой момент, она начала ценить, любить свою жизнь, она встретила человека и мечтала прожить еще немного, чтобы провести с ним больше время. Конечно, это был социальный эксперимент, по итогу всё закончилось хорошо – она прожила долго и счастливо. А у меня, вот, нет любимого. Даже отношений толком не было.
Однако ненавижу и отказываюсь признавать себя такую – жалкую, слабую, уязвимую. Я всегда старалась скрывать подобное состояние от людей, в частности, от близких. От того, что с детства не научилась с кем-то делиться своими откровениями, я не считаю нужным говорить или показывать то, что потом придется объяснять. Сформировался некий поведенческий паттерн – промолчать, сдержать слезы и уйти. Позже переварить это в себе вперемешку со слезами, а на утро всё снова будет нормально.
Конечно, периодически у меня срывало крышу – невозможно всю жизнь держать в себе столько взрывных эмоций; рано или поздно вулкан извергается и уничтожает всё живое вокруг себя. Примерно так и случилось в мои неполные 12 лет, когда я в очередном порыве эмоций без колебаний порезала себе вены. Помню, моя мама была мертвенно бледна и впервые начала воспринимать иначе. Пару лет было даже совсем неплохо – мы сумели найти общий язык, временами я пыталась чем-то поделиться. Естественно, ее осуждающая реакция приводила меня в крайне комфортное состояние, будто я обнажила душу, а надо мной посмеялись. Чувствовала, что у меня забрали что-то мое и приобщили к общественности. После я каждый раз жалела, что чем-то откровенным, действительно важным для меня, поделилась. Открыла душу, а мне туда плюнули.
С годами я научилась молчать. Взаимопонимание снова пошло под откос и я всё реже с ней говорила. Друзей у меня также не было – не успевали заводиться. Мы несколько раз переезжали, что, в принципе, воспитало во мне одно хорошее качество – самодостаточность. А негативные эмоции со временем стали умещаться в старой, толстой тетрадке с авторской писаниной.
М-да, что-то меня занесло опять. Мысль за мыслью, таблетки что ль какие пить от них. Особенно от тех, после которых немножечко хочется вздернуться или вскрыться. Но пока этими мыслями я ни с кем не поделилась – я неуязвима, а значит, мне спокойно.
Сейчас я нахожусь далеко от дома. Я нарочно шла дальше и дальше, словно забрала с собой беду и, как кошка, уношу ее как можно дальше от дома, от родных. Итак, телефона у меня с собой нет – отлично. За углом живет однокурсница, зайду к ней и поинтересуюсь: сделала ли она свою часть нашей работы по литературоведению (я полюбила литературу всем своим сердцем и поступила, правда, со второй попытки в литературный институт) и сразу домой.
– Кажется, этот подъе …. – не успела я договорить, как почувствовала невыносимо острую боль со стороны затылка.
Глава 4. Похищение.
Темнота. Вокруг темно, хоть глаз выколи. Где я? Холодно, очень холодно. Запястья…я что, связана? Почему я не могу пошевелиться? Правильно: потому что меня вплотную привязали к стулу! Страшно представить, какие следы потом от этого «добра» останутся…
Голова болит жутко – вот-вот и расколется на две части. Огрели меня чем-то тяжелым и прилично. Вот, сволота. И главное: кто это? Он? Тот самый престранный тип? А что сразу то не убить, обязательно надо человека так мучить? Мысли путаются, не могу нормально соображать. Кажется, у меня сотрясение. Мама еще наверняка волнуется, ведь один бог знает, сколько времени я здесь пробыла без сознания.
Вдруг где-то неподалеку послышались шаги. Кто-то направлялся прямо ко мне, и я искренне не понимаю, как мое сердце не выбежало наружу прочь от меня. Слышу голоса. Мужские, приглушенные голоса, которые, очевидно, пришли сделать из меня фарш. Только вот, за что? Я не богатенькая принцесса, выкупа за меня не выплатят – просто не найдут; ни во что криминальное не ввязывалась. Я вообще мирно живу себе, никого не трогаю, зачем трогать меня?
– Хеей, я слышу вас, вы кто такие? – осмелела вдруг я. Отлично, хотя бы умру не трусишкой.
Голоса внезапно замолкли, приближаться стали медленнее, будто осторожно.
– Вы что, глухие? Или я недостаточно громко крику? И да, какая сволочь ударила меня по голове? Больно ведь, подонок. – Не сбавляя тон, договорила я.
– А ты смелая. – Усмехаясь, произнес один из двух мужчин.
Он произнес эти слова над моим ухом, я ощутила теплоту его дыхания на щеке. Мурашки табуном пробежались по коже, но сопротивляться сил не было – жутко гудело в голове. Поймала себя на мысли, что я хочу выбраться отсюда живой, но ему почему-то ответила:
–Если хочешь убить – убивай прямо сейчас, не медли. Оставь свои прелюдии для другой жертвы.
Меня напрягала темнота. Я не видела ровным счетом ничего, но отчетливо ощущала их рядом с обеих сторон. Ответа не поступило.
– Ты… ты обещал защищать меня! А теперь, теперь я сижу привязанная плотно к стулу непонятно где и … – не смогла закончить я из-за внезапно нахлынувшей волны эмоций.
Слезы лились градом. То чувство, когда тебя предали, когда ты искренне пытаешься понять: как он так мог с тобой. Но не понимаешь. Ничего уже не понимаешь…
– О, так ты уже с ним познакомилась даже! Быстро он, оперативно! – оживленно подхватил второй мужчина, который находился справа от меня. По их шагам, которые они совершали время от времени и шарканьям, я примерно знала, где он стоят.
– Стоп, ты это не он? – прекратив истерику, забормотала я. – Тогда… кто вы такие и что вам надо от меня? – с надеждой, что он придет меня, решила скоротать время разговором.
– Нет, нет, нет, леди. Так не пойдет. Мы не на допросе и надолго тут не задержимся. Нам бы только одну проблему решить в твоем лице. – спокойно ответил тот, что стоял слева. – Поняла меня? – неожиданно схватив меня за горло, спросил он.