Ангел, темный ангел
Шрифт:
Она рассмеялась.
— Подстриженные газонокосилкой, с тщательно обрезанными деревьями, между которыми ходят тщательно отобранные по генетическим признакам твари, все по паре? — с иронией сказала она. — И между ними реет черной тенью Ангел Смерти, отмеряющий всем и каждому годы жизни и мгновения смерти — естественно, ради мировой гармонии?
Он взял Галатею за руку.
— Быть может, ты права, — сказал он. — Я говорю только о том, как вещи видятся мне.
Она опустила голову.
— Не знаю, может быть прав именно ты, — тихо ответила она. — Не знаю… Мне только кажется, что должен существовать какой-то
— У тебя есть какие-нибудь альтернативные предложения?
— Ты читал мои статьи?
— Боюсь, что нет. Я по уши завяз в своем саду, и кроме того, я играю в теннис. Больше ни на что у меня не хватает времени.
— Я выдвинула гипотезу о том, что хомо сапиенс, оказавшись в сетях излишне регулируемой, почти механизированной жизни, теряет постепенно свои человеческие черты. Он становится винтиком, способным лишь вращаться в своем узком резьбовом гнездышке, как ему и предписано. Например, мог бы ты починить мой миксер, если бы тот сломался?
— Да.
— Тогда ты очень необычный мужчина. Большинство людей позвали бы робота, специалиста по ремонту бытовой техники.
Стайн пожал плечами.
— Но дело не только в том, что каждый из нас передает часть своих функций различным механизмам. Что-то существует и вне нас, вне общества… Оно рассеяно повсюду, и словно невидимый пресс выдавливает из нас все человеческое, что осталось от прошлых веков…
— Что ты имеешь ввиду?
— Почему человечество стало в последнее время двигаться по горизонтальной линии, а не по восходящей кривой? Одна из причин — гениальные люди исчезли, они стали умирать юными.
— Не может быть!
— Я сознательно лишь недавно опубликовала все свои наиболее важные статьи, и в результате меня сразу же навестил Ангел Смерти. Это — лучшее доказательство моей правоты.
Он улыбнулся.
— Ты жива до сих пор, и это доказывает как раз обратное.
Галатея вернула ему улыбку. Он зажег сразу две сигареты — для себя и для нее, а затем без особого интереса спросил:
— А на какую тему были статьи?
— Сохранение эмоциональности.
— Кажется вполне невинная тема.
— Возможно.
— Что ты хочешь сказать этим «возможно»? Возможно, я не понимаю тебя.
— Тебе это только кажется. Эмоциональность — это эстетическая форма разума, которую можно сознательно культивировать. Я предлагаю метод, с помощью которого это можно сделать.
— И как же?
Она слегка наклонила голову, вглядываясь в лицо Стайна, а затем сказала:
— Пойдем, я покажу тебе кое-что.
Она направилась в лабораторию. Стайн последовал за ней. Он достал из внутреннего кармана пиджака свои черные перчатки и не спеша надел их, а затем засунул руки в карманы.
— Симул! — позвала Галатея, и крошечное существо, сидевшее перед читающей машиной, немедленно перебежало по протянутой руке и уселось на плече хозяйки.
— Это одно из моих существ, которые я создала в своей лаборатории.
— Многих?
— Они уже перевезены на другие планеты. Большую часть этих крошек составляет мозг. У них нет стремления создать свою расу, конкурирующую с человеческой.
Стайн протянул правую руку, и Симул прыгнул на раскрытую ладонь. Стайн стал с любопытством разглядывать крошечное шестиногое существо с беспокойным, почти человеческим лицом. Почти. Но не совсем. Оно не было отмечено теми характерными особенностями, по которым одно выражение человеческого лица называют «злым», а другое — «добрым». Его уши были относительно большими, а на безволосой макушке дрожали два стебелька-антенны. На малюсеньких губах Симула светилась постоянная улыбка, и Стайн невольно улыбнулся в ответ.
— Привет, — сказал он, и Симул ответил на удивление густым, мягким голосом:
— Доставьте мне удовольствие, сэр.
Стайн понимающе кивнул и спросил:
— Что может сравниться в прелести с ласковым июньским днем?
— Конечно, леди Галатея, к которой я теперь вернусь, — ответил Симул и перепрыгнул на ладонь хозяйки.
Она прижала Симула к груди.
— Эти черные перчатки… — сказала она, нахмурившись.
— Я надел их потому, что не знал, каким существом может оказаться твой Симул. А вдруг он кусается? Отдай его мне, я хочу задать ему еще несколько вопросов…
Ее лицо исказила злая улыбка.
— Вы — глупец! — звонким голосом сказала она. — Уберите ваши кровавые руки, если не хотите умереть! Неужели вам не ясно, кто я?
Стайн опустил глаза.
— Я не знал этого… — сказал он.
В Зале теней в Моргенгарде, тысячи Ангелов Смерти стояли за дверями транспортных кабин, ожидая приказов. Моргенгард, контролирующий все изменения в цивилизованном мире, непрерывно инструктировал своих Ангелов, тратя на это от десяти секунд до полутора минут. Затем он хлопал в невидимые металлические ладоши, и с громовым звуком отправлял Ангелов в нужные точки обитаемой части Вселенной. Секунду спустя в опустевшей было кабинке вспыхивал белый огонь, и вновь появившийся Ангел докладывал о результате своей миссии одним словом: «Сделано». За этим следовал очередной инструктаж и новая миссия.
Ангелы Смерти, любой из десяти тысяч безымянных мужчин и женщин, на чьих плечах были выжжены клейма Моргенгарда, были отобраны перед рождением по генетическим признакам, включающим высокую восприимчивость и быстрые рефлексы, получали специальное обучение как профессиональные убийцы и усиленное питание. К четырнадцати годам они могли (или не могли) получить назначение на службу Моргенгарду, машине размером в город, созданной за пятнадцать лет усилиями всех цивилизованных миров и призванной управлять этими мирами вместо людей. Будучи окончательно принятыми на службу, они проходили двухгодичный курс специальной тренировки. К концу этого срока тело служителя смерти имело встроенный арсенал оружия и множество защитных устройств. Рефлексы Ангелов были доведены до совершенства с помощью химических стимуляторов.