Ангел тьмы
Шрифт:
Не обращая на мои слова никакого внимания, Трой прилег на маленький стожок, который он специально сбил поплотнее, и тихо произнес:
— В детстве я часто играл в этом сарае вместе со своим воображаемым дружком, которого я назвал Сту-Джонсом; мы с ним прыгали с чердака как раз на это самое место, где мы сейчас лежим.
— Что за глупая и опасная выдумка! — взглянув вверх, изумленно воскликнула я. — Здесь так высоко, что можно разбиться насмерть!
— Но я-то, в свои пять лет, не понимал. Мне был нужен хоть какой-то, пусть и воображаемый, друг! Твоя мать убежала, и я остался
При упоминании о моей матери я затаила дыхание и обернулась к нему.
— Почему моя мать убежала от вас? — спросила я.
Вместо того чтобы ответить, Трой сел, достал из кармана носовой платок и, смочив его в дождевой лужице, принялся вытирать им грязь с моего лица.
— Я не знаю, — поцеловал он меня в кончик носа. — Я был слишком мал, чтобы понять, что происходит вокруг меня. — Он поцеловал меня в правую мочку, потом в левую, продолжая рассказывать: — Я все ждал, что твоя мама напишет мне письмо, как обещала. И что когда-нибудь, когда я вырасту большой, она обязательно вернется.
— Она так тебе сказала?
Он коснулся своими нежными губами моих губ. Сколько раз Логан целовал меня, но ни разу его неумелые мальчишечьи прикосновения не возбуждали меня так, как поцелуй этого мужчины, несомненно знающего, что нужно делать, чтобы у меня мурашки побежали по коже. О, мне не следовало расслабляться и поддаваться так быстро! Я отпрянула назад, пробормотав:
— Не надо меня жалеть и сочинять небылицы!
— Я никогда не позволил бы себе лгать тебе о столь важных вещах, — прошептал он, обнимая меня и целуя в губы еще крепче, так, что у меня перехватило дыхание. — Чем больше я думаю о прошлом, тем отчетливее вспоминаю, как сильно я любил твою мать.
Он осторожно уложил меня на сено, прижимая к своей груди, и мои руки сами обняли его.
— Расскажи мне еще о тех временах, Трой, — попросила я.
— Только не теперь, Хевен, только не теперь. Позволь мне просто подержать тебя в своих объятиях, пока не стихнет гроза. Я хочу наконец понять, что происходит между нами. Я так долго запрещал себе влюбляться в тебя. Мне не хотелось бы стать еще одним мужчиной, из-за которого ты будешь потом страдать.
— Я не боюсь этого.
— Но тебе ведь только восемнадцать лет! А мне уже двадцать три года.
— Когда Джесси Шеклтон женился на Летти Джойнер, что жила в десяти милях от Уиллиса, ему было семьдесят пять, — выпалила я неожиданно для самой себя. — И она родила ему троих сыновей и двух дочерей, пока он не умер в девяносто лет.
— Умоляю, больше ни слова! — простонал Трой, пряча лицо в моих мокрых волосах. — Пока еще не поздно, нам обоим нужно хорошенько подумать, не совершаем ли мы роковую ошибку.
Так значит, он все-таки любит меня! Об этом говорил его голос, его нежные объятия, его предостережение мне!
По крыше ветхого сарая молотил ливень, потоки воды проникали сквозь дыры и щели внутрь нашего ненадежного убежища, гремел гром и сверкали молнии, а мы лежали обнявшись, лаская друг друга руками и губами и млея от блаженства, ни с чем не сравнимого.
Он мог бы овладеть мной, и я не стала бы сопротивляться, но он сдерживал свои чувства, и от того моя любовь к нему становилась все крепче.
Дождь кончился лишь через час. Трой посадил меня перед собой на лошадь, и мы неторопливо поехали к особняку, дымовые трубы и башни которого выглядывали из-за верхушек деревьев. На крыльце у черного хода он обнял меня:
— Как странно все сложилось, Хевенли! Ты появилась в моей жизни, когда я совершенно не нуждался в тебе, и вот теперь я даже не могу представить без тебя свое дальнейшее существование.
— И не надо, — ответила я, — ведь и я люблю тебя, Трой! Не вычеркивай меня из своей жизни только потому, что я кажусь тебе слишком молодой. В горах девушек моего возраста уже не считают молодыми.
— Эти твои горы мне внушают благоговейный ужас, но жениться я не могу — ни на тебе, ни на ком-либо еще.
Его слова больно кольнули меня.
— Значит, ты меня не любишь?
— Я этого не говорил.
— Если не хочешь, можешь и не жениться на мне. Просто люби меня, и мне этого будет достаточно. — Встав на цыпочки, я запустила пальцы в его волнистые волосы и поцеловала Троя в губы.
Он обнял меня, и в этот миг я подумала о всех тех женщинах, которые побывали раньше в его объятиях. Это наверняка были богатые, умные и образованные женщины, страстные, красивые и искушенные в любви. Но даже при всех своих бриллиантах, шикарных модных нарядах, при всей своей хитрости и самоуверенности, они не смогли пленить сердце Троя. Так на что же могла надеяться такая наивная провинциалка, как я?
— Увидимся завтра, — сказал Трой, выпуская меня из своих сильных рук. — Если только не вернутся Джиллиан и Тони: им уже давно следовало бы вернуться, но что-то их, видимо, задерживает.
Я тоже этого не знала, но была рада, что Тони нет дома. В тот вечер я долго не могла уснуть, думая о Трое: мне хотелось, чтобы он был рядом, я не в силах была больше ждать. И мысленно приказывала ему прийти в мою спальню, прийти немедленно!
Я ворочалась с боку на бок, но желанное забытье не приходило ко мне. Ни на спине, ни на животе не удавалось заснуть, погрузившись в целительный сон. И внезапно я услышала, что кто-то зовет меня по имени! Я села на кровати и взглянула на часы на тумбочке: светящиеся стрелки показывали два часа ночи. А мне показалось, что прошла целая вечность! Я встала, надела поверх ночной рубашки нежно-зеленый полупрозрачный пеньюар и тихонько спустилась по лестнице. Сама не помню, как очутилась я в лабиринте, босая, на мокрой и холодной траве.
После грозы воздух наполнился свежестью. Ярко светила луна, капли дождя на листве живой изгороди сверкали и искрились, словно звездочки на небе. Вскоре я оказалась перед голубой дверью коттеджа и долго переминалась с ноги на ногу, не решаясь постучаться, но и не в силах заставить себя вернуться в дом. В отчаянии я прижалась лбом к двери и, закрыв глаза, заплакала, чувствуя, что мои ноги подкашиваются и я вот-вот упаду. В этот момент дверь распахнулась, и я рухнула прямо в объятия Троя.
Он молча подхватил меня на руки и отнес на кровать.