Ангел в камуфляже
Шрифт:
— А ты как гвоздь программы.
— Мерси!
Улыбка у нее славная. Белозубая, открытая такая. Правдивая. И густой загар не портит ее лицо. Не здешний загар, не волжский.
— Это Борис, мой муж.
Хорошо подходит к нему это имя. Борис, и никто иной!
— Поздравляю тебя с Борисом! И вас, Борис, с таким вот босоногим сокровищем!
— Да я уже скоро год как поздравляюсь этим сокровищем!
Борис густо хохотнул и обнял супругу за талию.
— Вот что значит отколоться от общества и забыть старых друзей! — корит меня она, рисуясь в его руках.
Похоже, у этих все в порядке на сегодняшний
— А как ты?
— Прекрасно! — развожу руками. — Как видишь!
— Замужем?
— Нет!
— У-у-у! — то ли сочувствие, то ли восторг, то ли зависть. А может, все вместе. — Что так?
— Девчонки, пошли в машину, я таять начинаю!
— Пошли, Тань, там кондиционер, прохлада, поболтаем, сто лет ведь не виделись, пошли!
Они, действуя сообща, чуть ли не силой затащили меня, слабо отбивающуюся, в машину, захлопнули дверцы. Внутри мягко звучала негромкая музыка, и через несколько минут действительно стало прохладно.
Наташка трещала без умолку, с пятого на десятое рассказывая о свадьбе, отце, Борисе, недавней их поездке на Канары и еще о тысяче вещей невразумительно и малопонятно. Борис, не делая попыток ее перебить, похохатывал, восторженно выкатывая темные, влажно блестящие глаза. Наконец она запыхалась и предоставила ему возможность ввернуть свое словечко.
— Тань, вот так всегда! — пожаловался он. — Деваться было некуда, и я привык.
— Бедолага! — пожалела его, но Наташа не дала продолжить.
— Как ты-то? Помню, тогда ты только начинала. Постой, что-то правоохранительное, да?
— Почти, — согласилась я. — Частно-детективное, с лицензией.
— Ого! — выкрикнул Борис. — Какие люди! — А Наташа ему пожаловалась:
— Вот, она всегда так — слова не вытянешь!
Дуэтом они пели так слаженно, что я невольно рассмеялась, заражаясь их жизнерадостностью.
Неожиданно открылась дверца, и в машину, вместе с хорошей порцией жары, ввалился еще один — отощавшая копия Наташиного мужа.
— Андрейка, Андреюшка, ну куда ты провалился! — затрещала она снова, воодушевившись его приходом. — Познакомься с моей старинной подругой Татьяной! Таня, это Андрюша, брат Борьки. Он не отсюда, не из Тарасова.
Андрей, смутившись от неожиданности и потока слов, сначала замер с раскрытым ртом, а затем, справившись с собой, очень мило улыбнулся, почти одними глазами.
— Мальчишки, вы о-бя-за-ны! — Наташа даже запрыгала на сиденье, придя в восторг от посетившей ее мысли. — Слышите, обязаны уговорить Татьяну поехать с нами! Мы столько не виделись! И ваши тяжеловесные мужские остроты не заменят мне общения с этим человеком!
Не менее десяти минут потребовалось, чтобы понять, в основном со слов мужчин — а говорить им было непросто, — что они приглашают меня в поездку на Волгу, на остров, но не в коттедж с водопроводом и телевизором, а как в старые времена — на катере, в палаточку, к костерку с печеной картошкой и на всю предстоящую ночь. Я согласилась, припомнив про себя когда-то у кого-то прочитанную фразу, что предложение неожиданных прогулок — это урок танцев, преподанный нам богом.
Наташу мое согласие привело в восторг, а требование завезти меня сначала домой возражений у мужчин не вызвало.
Я добавила им суеты и не только необходимостью развозить меня взад-вперед но городу. Все их сборы были рассчитаны на троих, поэтому
Одно из преимуществ работы чисто на себя — возможность располагать временем хотя бы в промежутках между запарками. А расположила я его, кажется, неплохо: Наталья — старая подруга, встретиться с которой мне действительно приятно. Мужчины вокруг нее, насколько я к ним присмотрелась за время разъездов, — далеко не из самых худших представителей своего племени. По крайней мере, в их поведении я не заметила ничего такого, что могло бы не понравиться мне. И общительны оба в меру.
За суетой и разъездами прошло время, и к воде мы подобрались, когда начало вечереть. «День выцвел» — так говаривал про это время суток один мой знакомый.
Их катер был под стать машине — небольшой, но по-могучему изящный, раскрашенный во все цвета радуги аппарат. У нас таких не делают. Впрочем, в водном транспорте я разбираюсь слабо.
Обвешавшись сумками и тюками, мужчины ушли к нему по скрипучим мосткам, умудрившись унести все за один раз.
— Машину у набережной, на стояночке бросим. — Наташа пересела назад, ко мне, приобняла за плечи. — Как я рада тебе, Танечка! Молодец, что согласилась, не пожалеешь! У Борьки летние каникулы к концу подходят, и он так надоел мне! В последнее время у меня постоянный дефицит нормального женского общества. Живу, как княгиня из сказки, в высоком терему.
— Живешь, мне кажется, неплохо, за такой мужниной спиной жить можно.
— Спина крепкая! — согласилась она с гордостью. — И я не без дела, что, не похоже? Да погоди, расскажу все, время будет.
Вернулся Борис. Единым, привычным движением втиснулся между рулем и сиденьем.
— Сейчас Андрюха нас, как господ, на набережной с гранитных ступеней примет, едем!
Мы неслись по волнам — очень точное выражение, — прыгали с гребня на гребень, двигаясь как по стиральной доске, а когда скорость еще увеличилась, стали утюжить их и приглаживать так, что тряска почти перестала ощущаться. Мужчины сменяли друг друга у штурвала, и оба были полны веселого озорства, закладывали виражи, при которых один из бортов вставал дыбом, другой опускался едва не в воду, и тогда хотелось визжать от головокружения. Наташка визжала, а я держалась. Это было здорово! При подходе к месту, когда катер ушел с коренной Волги и началось петляние между лесистых островов с берегами, заросшими камышом и осокой, рулевые сбросили наконец скорость, но и оставшегося оказалось достаточно, чтобы завизжала и я, когда аппарат с разгона врезался в монолитную на первый взгляд стену высокой водной растительности. Пробил ее, не почувствовав, прошел насквозь, и мы оказались в образцово тихой заводи, обширной и живописной берегами.
— На месте! — крикнул Андрей, резко сбросив обороты, и под ставшее почти ласковым урчание двигателя катер тихим шагом двинулся к берегу. Волна, на гребне которой мы проскочили сюда, обогнала нас, сморщив складками водную гладь.
Плотный травяной ковер под редкими, раскидистыми деревьями, затенявшими полоску песка у кромки воды, кустарниковые заросли, начинавшиеся неподалеку, там, где опушка переходила в лесную чащу, — все это отражалось водой вместе с голубизной небес.
— Чтобы сюда попасть, это место знать надо! — Андрей повернул к нам улыбающееся лицо.