Ангел возмездия
Шрифт:
Дни становились короче и холоднее, температура ночью падала до минус десяти, днем воздух нагревался до плюс десяти, солнышко еще припекало в низинках без ветра, а по утрам на речке образовывались забереги — стоячая вода у берега замерзала, покрывая хрупким, прозрачным льдом небольшие участки, которые по утрам светились бликами и со временем исчезали, растапливаясь на солнце.
Кэт с Мариной по-прежнему принимали водные процедуры ежедневно, но уже не занимались в воде сексом и подолгу не плавали. Кэтвар утверждал, что простудой они заболеть не смогут. Во-первых, заразы нет, во-вторых, кедровый лес обладает определенной бактерицидностью и убивает вредоносные микросущества, то бишь микробы.
Наступил день, когда с неба посыпались редкие белые пушинки. Кружась, они падали на землю и исчезали, но за ними появлялись следующие и следующие, постепенно закрывая все белым покрывалом. Лес замер в тишине, по-своему приветствуя первых зимних вестников. Казалось, он вообще застыл от удивления и просил ветерок не тревожить его. Марина и Кэт вышли на крыльцо, ловили снежинки ладонями, а те садились на руки и исчезали, превращаясь в маленькие капельки. Замерзнув, вернулись обратно в дом, налили себе по кружке горячего чая с брусникой, отхлебывали его, думая о предстоящей долгой, холодной сибирской зиме. Сидя за столом, щелкали кедровые орешки и, может быть, улыбались внутренне своим мыслям, вспоминали стихи про зиму.
Иней запорошил на Крещенье Ветки тополей, берез, осин, Очень захотелось в воскресенье Сбить его с продрогнувших вершин. Прогуляться одному по лесу, Утопая в снежистых холмах, Городскую жизнь отправить к бесу, Поваляться у сосны в ногах. Городскую сажу отряхнувши, Ветку с шишкой с дерева сорвать, Носом свежесть пряную втянувши, Плюнуть на печали и лежать, Глядя на метущую поземку, Что теряется за малым бугорком. Брошу все, возьму свою котомку И уйду навечно с ветерком.Рев медведя заставил их вздрогнуть и взглянуть в окно. Мишка разгребал кучку отшелушенных шишек, выискивал оставшиеся орехи и ворчал, видимо, оттого, что их было немного. Огромный самец еще не залег в берлогу, нагуливая последний жир, но наверняка уже подыскал себе место для лежки и решил напоследок полакомиться. Он чувствовал себя уверенно и пока не обращал внимания на жилье, выросшее на его территории, но Кэтвар понимал, что, покончив с орехами, он примется обследовать дом.
— Будь здесь и не выходи, — приказал он Марине и двинулся к выходу.
— Ружье, карабин захвати! — крикнула она ему, но он ответил, не оборачиваясь:
— Ни к чему.
Марина прильнула в страхе к окну. Кэт подходил к медведю со спины, тот почуял и обернулся, заревел недовольно, наверное, считая, что его оторвали от важного дела, и двинулся к человеку. Метра за два встал на ноги. Марина в страхе, — нет, в ужасе! — наблюдала за происходящим, не обращая внимание на гулкие стуки в груди. Человек и медведь замерли на какое-то время. Кэтвар медленно водил руками, словно гипнотизируя противника, но глаза их не мигая смотрели прямо в глаза друг друга, угадывая опасность. Деревенская, она знала, что медведю нельзя смотреть прямо в глаза, он воспринимал это как вызов и готовился к неотразимому прыжку. Не заметила, как в руках Кэтвара появилась шапка, увидела, как он подкинул ее над головой медведя, тот вскинул лапы, чтобы поймать ее. Легкое движение корпусом, быстрый, как молния, взмах руки — и фонтан крови рванул из груди медведя. Он осел и медленно рухнул к ногам Кэтвара. Марина услышала дикий победный рев человека, державшего в вытянутой руке медвежье сердце, которое еще выплескивало в последних толчках сгустки крови. В ужасе от увиденного она осела на лавку, потом, словно ужаленная, выскочила во двор и кинулась на шею к любимому, пачкаясь в крови и собственных слезах. А он, словно Тарзан, нет, Кэтвар, все еще держал сердце над головой, победно потряхивая им, и кричал:
— Тайга! Человек твой хозяин, а не медведь!
Марина немного успокоилась на груди Кэта, пришла в себя, заметив, что ее друг весь в медвежьей крови, кинулась за ведром в дом, чтобы смыть ее, но он остановил ее.
— Разделаю тушу, тогда и вымоюсь.
Он снял шкуру, вытряхнул внутренности, разрубил мясо на большие куски и все стаскал в ледник. Кишки на время оставил собаке и коту — пусть полакомятся. Потом ушел на реку и долго мылся.
Картина все еще стояла перед глазами Марины, приводя ее уже не в ужас, а трепет. Это какой силой необходимо обладать, чтобы голой рукой пробить грудь и вырвать бьющееся сердце. Какая сила воли и концентрация энергии здесь необходима! Только сейчас она по-настоящему стала понимать, что представляют из себя кэтвары — высшие воины, воины-кошки. Им не нужны ружья, они сами ходячие орудия человеческого разума.
Она поставила на плиту кастрюлю с водой, когда та закипела, бросила несколько больших кусков мяса — надо кормить любимого, поставила вариться картошку и снова задумалась. Редкие и очень смелые охотники ходили на медведя с рогатиной, отчаянные смельчаки убивали и ножом, когда не было выбора. Но кто поверит ей, что медведя можно убить голыми руками — никто, и не надо, главное, она верит и знает. Особенно ее поражало то, что он вышел к медведю сам, действовал сознательно, а не по необходимости, значит, знал, был уверен в своих силах и победе. Но все равно ей было страшно, не привыкла еще к таким оборотам судьбы и чувствовала бы себя спокойнее, когда с любимым был карабин.
Она слазила в подполье, достала огурчиков и груздей, приготовила стол. Кэт любил есть большие куски мяса, не разрезая их ножом, а отрывая зубами, любил картошечку с огурцами и груздочками, да и кто из мужиков не любит такую еду?
Он вернулся с речки, бросил медвежью шкуру на пол, которую тоже отполоскал от крови в воде, скинул обувь, потом растянул шкуру на стене, чтобы сохла, и присел к столу.
— Первый наш крупный зверь, можно и отметить получше. Как твоя настоечка, готова?
— Готова, милый, — ласково ответила она и полезла в подполье, налила пол-литровую банку, достала кружки, посетовав, что нет для такого случая бокалов, и присела к столу, глядя на него каким-то особенным лучистым взглядом глаз-озерков.
Они выпили за удачную охоту и Кэтвар принялся за еду. Он рвал вареное мясо зубами, ел картошку, хрустел, не стесняясь, огурцами, закусывая грибочками. Она смотрела умиленно и понимала — сильный мужчина должен есть быстро и много. Представила его, клюющего вилкой маленькие кусочки, режущего их ножичком, и улыбнулась. По-ресторанному он уже съел порций пять, не меньше, и продолжал есть.
Насытившись, Кэт объявил:
— Завтра за лосятиной или сохатиной пойду, что попадется, надо запастись, пока снег не глубокий. Рано уйду, будить не стану, присмотрел я тут лося, да и сохатый хаживает, недалеко, в километре всего. А ты за собакой присматривай — забьется под крыльцо, скуля, — уходи в дом, закрывайся и жди меня. Значит, медведь где-то рядом.
Она вспомнила, как опарафинился Шарик при появлении медведя, забился под крыльцо и не вылез, пока Кэт не позвал его. Молодой, не обученный, боится еще, к убитому и то подошел не сразу, но, может, после этого осмелеет. Жизнь покажет. Значит, собаку он с собой не возьмет, оставит для охраны дома, заботится, беспокоится обо мне… Она признательно улыбнулась.