Ангел
Шрифт:
– Как скажешь.
– Серьезно. А я всегда права насчет такого. Ты уже совершеннолетний, а, милашка?
– поддразнила девушка.
– Исполнилось семнадцать в прошлом месяце, - ответил Микаэль, покраснев.
– В этом штате уже считаешься взрослым, - подмигнула Нора, и щеки парня еще сильнее залились румянцем.
Микаэль открыл было рот, чтобы сказать что-то, но прежде чем он это сделал, дверь в кабинет Сорена открылась. Не говоря ни слова, священник указал пальцем на них обоих, прежде чем снова исчезнуть внутри. Нора сделала глубокий вдох.
– Настал наш судный час.
Встав,
Рука об руку они вошли в кабинет. Даже зная Сорена около двадцати лет, Сатерлин провела в этом кабинете очень мало времени. Каждый член церкви Пресвятого Сердца знал "Правило Отца Стернса" – никаких детей до шестнадцати лет без присутствия родителей, никому не разрешается находиться в кабинете за закрытыми дверями, частные разговоры – только в исповедальне, и никто, абсолютно никто, не имеет права входить в дом священника. Никогда. Кроме Норы, конечно.
Правила были строгими, но необходимыми для весьма настороженно настроенной католической церкви. За время работы при Пресвятом Сердце имя Сорена не вызвало даже мысли о скандалах.
Нора и Микаэль сели за стол напротив священника. Оглядевшись, Нора отметила, что за двадцать лет, со времени назначения Сорена, практически ничего не изменилось. Аккуратный и элегантный офис изобиловал наличием книг и Библий на почти двадцати языках. На огромном дубовом столе в рамке стояла фотография его красивой племянницы, Лайлы. Лайла была примерно одного с Микаэлем возраста. Нора не видела ее с момента их последней поездки в Данию. Нора любила эти редкие поездки в другие страны вместе, только на другом континенте она и Сорен могли ходить по улице, держась за руки. Но он был священником, когда она отдалась ему, и прежде чем ей предстояло принять решение, он предупредил, что у них никогда не будет нормальных отношений. В восемнадцать лет она ничего ему не обещала, и готова была пойти на любые жертвоприношения. В тридцать четыре она бы вновь приняла то же самое решение, правда теперь оно далось бы ей с большим трудом.
Нора перевела взгляд на Сорена, все еще держась за руку Микаэля для комфорта. Но она не могла точно сказать, она ли поддерживала его, или он ее.
– Элеонор, Микаэль, - начал Сорен, - у нас проблема.
– Черт, я так и знала, - выругалась Нора и даже не получила ни малейшего нагоняя от священника.
Вот теперь она точно знала, что все плохо, очень плохо, если Сорен не вспомнил о правиле "никакой ругани по воскресеньям".
– Кто-то нас заложил? Клянусь Богом, я убью их…
– Элеонор, успокойся. Я сказал, что у нас проблема, а не конец света. Священник, посетивший нас сегодня…
– Тот, что пялился на нас с Микаэлем все время?
– Именно он, - сказал Сорен с едва скрываемым весельем.
Что ж, хоть кому-то было весело во всей этой ситуации.
– Это был отец Карл Вернер.
– Боже, я ненавижу немецких католиков, - Нора, урожденная Элеонор Шрайбер, имеющая не двоих, а целых четырех бабушки и дедушки католиков немецкого происхождения, произнесла с ядом в голосе.
– Отец Карл, - Сорен продолжил, делая вид, что не слышит ее, - достаточно консервативен, и если он мрачно на тебя посмотрел, Элеонор, так это только потому, что твоя
– А Микаэль?
– спросила Сатерлин.
Микаэлю было всего семнадцать лет, и, кроме скандала при выборе государственной школы, а не католической, он был примерным подростком Пресвятого Сердца: спокойный, трудолюбивый и отличник в школе.
Вздохнув, Микаэль поднял ладони вверх, специально дотрагиваясь до своих запястий. Даже не нужно видеть шрамы, чтобы понять, что он имел в виду.
– Да, - произнес Сорен с сочувствием.
– Отец Карл не доволен тем, что мы стали домом для…
– Ходячего смертного греха?
– закончил за Сорена парень.
Пальцы Норы сомкнулись вокруг запястья Микаэля, ее указательный палец скользнул под браслет, легонько гладя светлый шрам, который скрывался под ним. Чуть более двух лет назад, когда мальчику было всего четырнадцать, его консервативный отец узнал о повышенном интересе Микаэля к БДСМ. Так же, как и Нора в свои подростковые годы, Микаэль часто причинял себе боль просто из-за сексуального возбуждения. Но в отличие от случая девушки, его поймал за этим делом не всепонимающий священник, а собственный отец. И в один из дней, слушая очередную тираду с обвинениями в том, что он опозорил всю семью, Микаэль перерезал себе вены и чуть не умер. Некоторые католики, особенно старшего поколения, считали самоубийство самым страшным из грехов, поэтому несомненно Отец Карл считал, что Микаэль должен посещать другую церковь. Желательно такую, где не заметили бы порезов на руках.
– Мнение Отца Карла о вас обоих не имеет ничего общего с его визитом сегодня, - продолжил Сорен, давая понять, что мнение отца Карла заботило его меньше всего на свете.
– Причина его визита касалась только меня. Как вы оба знаете, епископ Лео болен раком толстой кишки и скоро уходит на пенсию.
– И отец Лэндон заменяет его, не так ли?
– спросила Нора.
– Отец Лэндон заменял его. Пока три дня тому назад не всплыли кое-какие пикантные подробности из его жизни.
– Пресвятой Боженька, - простонала Нора.
– Почему священники никак не могут удержать свои святые члены в чертовых штанах – совершенно вне моего понимания.
Микаэль резко вдохнул, и Нора поморщилась. Посмотрев на Сорена, Сатерлин виновато улыбнулась. Сорен поднял бровь.
– Само собой это не относится к присутствующим здесь, - сказала она.
– Естественно.
Сорен встал и вышел из-за стола. Подняв глаза, Нора уставилась на него. Все в Отце С было таким аристократичным и суровым. Даже в Дании, где светлые волосы и голубые глаза были скорее правилом, нежели исключением, как здесь, в Америке, Сорен все же выделялся из толпы из-за роста и неоспоримой мужской красоты.
– С переводом Отца Лэндона остается вопрос о том, кто заменит епископа Лео.
Сорен остановился. Смысл его слов ударил Нору сильнее, чем ротанговая трость поперек бедер.
– Вот дерьмо. Сорен.
Нора прикрыла рот рукой.
– Метко сказано, - сказал он, кивая.
– Что это значит?
– спросил Микаэль.
– Это плохо, да?
– Очень плохо.
– Нора повернулась к парню.
– Наш Отец Стернс может быть следующим епископом этой епархии.
Микаэль резко перевел взгляд на Сорена.