Ангелам здесь не место
Шрифт:
– Моя новая партнерша так по-английски шпарит! У нее в Стокгольме все схвачено! – восхищался супруг Лары.
Не прошло и месяца, как он еще раз отправился в турпоездку. А затем решил объединить два предприятия – свое и туристическое. Лара не возражала. Хотя, собственно, ее согласия никто и не спрашивал. Правда, она попросила мужа взять помощника, который готовил бы отчеты по туристическому бизнесу. Вскоре в офисе появилась немолодая женщина, оказавшаяся… матерью Инны.
Новая сотрудница внимательно изучила балансовые отчеты, хмыкая при этом и комментируя вслух:
– Как вы с таким кассовым остатком вообще существуете? Где отчеты по командировкам? А на представительские
В тот же вечер Олег не вернулся домой. А его мобильный оказался отключен. Около полуночи он все же позвонил и сообщил, что перебрался к Инне и уже подписал приказ о назначении нового главного бухгалтера.
Это было так неожиданно, что Лара даже не успела возмутиться. Она сидела на кухне, где несколько дней назад общалась с Оборкиной, тупо смотрела на давно остывший ужин, приготовленный для Олега, и плакала. Истерики не было, но слезы сами текли. От обиды, разумеется. Потом ей вспомнилось, что замуж она выходила, не ощущая особого счастья. Нет, радовалась, конечно, что ее выбрал симпатичный молодой человек, но фамилию все равно оставила свою – не оттого, что ей не нравилась фамилия Олега, а просто не хотелось быть Ларой Галенко. А может, и тогда уже возникло какое-то предчувствие подобного конца недолгого брака.
Утром Покровская расписалась в приказе, передала дела усмехающейся будущей свекрови своего уже бывшего мужа. По старой памяти отвезла в банк платежки, а вот выписки забирать не стала, зато зашла к Аде Семеновне и сказала, что согласна работать под ее началом.
Глава 4
После смерти Буховича в банке ничего не изменилось, словно и не стало теперь меньше на одного заместителя председателя правления. Не было ни тише, ни громче. Никто особо не грустил, хотя и не радовался тоже. Что крутилось в головах сотрудников, одному богу известно. Все сидели в своих кабинетах и трудились на благо владельцев, оставшихся в живых. Лара тоже с самого утра пыталась заниматься привычным делом, но мысли сразу стали путаться: почему-то вспоминался Бухович с его яркими галстуками и резким ароматом дорогих одеколонов. Кому же выгодна его смерть? На его место в банке вроде никто не метил, да и невозможно просто так войти в правление.
В правление входили лишь владельцы. У председателя Ломидзе самый большой пакет акций – двадцать девять процентов, по двадцать три у Крошина, ведающего безопасностью, и Буховича, теперь уже покойного, пять процентов у Оборкиной и двадцать у единственного юридического лица – у компании «Эксполизинг». Правда, компания эта принадлежала все тем же Ломидзе, Буховичу и Крошину. Возглавлять ее они поручили абсолютно безликому человеку Артему Чашкину, а потому тот тоже являлся членом правления и заодно руководил кредитным отделом. Ему было немногим больше тридцати. Артем Степанович не толст, не худ, говорит негромко и смотрит на всех очень внимательно, без особого выражения на лице.
На новогоднем корпоративе он не пил – пригубил шампанское, но вряд сделал хотя бы один глоток. Бокал тут же вернул на место. Лара сидела рядом, поэтому видела: Чашкин, оказавшись ее соседом за столом, скорее по необходимости за ней ухаживал, но без излишней активности, только когда девушка о чем-то просила, скажем, положить салатика или передать солонку. Однако танцевать Чашкин ее пригласил, причем два раза. Первый раз во время танца не произнес ни слова, а после окончания второго поинтересовался, нравится ли ей работа в банке. Лара ответила, что
После того вечера в ресторане ничего в их отношениях не изменилось. Хотя Ада Семеновна сообщила, будто бы Чашкин положил на Лару глаз. И расписала при этом, что Артем – очень хорошая партия. Он, мол, образован, некоторое время учился в Англии, а в банке оказался не случайно: молодой мужчина приходится родственником жены Ломидзе.
Петра Ивановича Ломидзе все считали владельцем банка, несмотря на то что он был всего-навсего главным акционером – у него не было даже блокирующего пакета, – и с ним никто не спорил. Впрочем, на заседаниях правления Лара не была ни разу, и если что-то узнавала раньше других о принимаемых решениях, то только со слов Оборкиной. Ломидзе был человеком немногословным и суровым. Кстати, вовсе не грузином. Откуда у него взялась такая фамилия, Ада Семеновна, по всей видимости, не знала, иначе бы непременно поделилась своим знанием с Ларой. Главбух, похоже, считала новую сотрудницу своей подругой, потому что других у нее не было. И детей тоже. А потому при появлении желания поболтать Оборкина вызывала к себе своего заместителя. И обедать они ходили вместе.
Сегодня за окном моросил нудный дождик, на сердце Лары было так же муторно и противно. На подоконнике жались друг к дружке мокрые голуби. Кто-то осторожно прошел по коридору, шаги смолкли возле двери кабинета. Определенно, за дверью кто-то стоял, что-то выжидая или просто прислушиваясь. Покровская уже хотела крикнуть, чтобы нерешительный человек вошел наконец, а потом просто встала и шагнула к выходу. Как раз в это время зазвонил телефон, стоявший на рабочем столе.
– Зайди ко мне, – почему-то шепотом пригласила ее Ада Семеновна.
Лара распахнула дверь кабинета – за ней никого не было. И во всей перспективе коридора тоже пусто.
Девушка заглянула в кабинет главбуха. Увидев ее, Оборкина махнула рукой и поинтересовалась опять же шепотом:
– Там никого?
Лара молча покачала головой.
– А мне постоянно кажется, будто кто-то подходит к двери и стоит, – по-прежнему шептала Ада Семеновна. – Подбегала раза два, открывала, а в коридоре пусто. Может, это Бухович что-то здесь забыл? В смысле, дух его мается.
У Лары похолодела спина.
– Вы просто перенервничали.
Оборкина прислушалась и вдруг вспомнила:
– Я тебя чего вызвала-то… Хотела за обедом рассказать, но до обеда целый час, а мне не выдержать столько. Убийцу нашли.
– И кто им оказался?
– Муж секретарши Буховича. Проследил, видимо, узнал, где Бухович для Илоны квартиру снимает, и дождался его появления. Мне Толя Крошин сообщил по секрету. У него в полиции связи. Они ему тоже, чтобы без передачи, сказали, да не смог он, проболтался. Убил на почве ревности, стало быть. Вот дурак парень. Ну, изменяет тебе жена, взял бы да морду ей набил…
– Она же и так с синяками ходила.
– Мало, значит, их получала. Бить женщин, конечно, последнее дело, но иногда, когда они того заслуживают, можно. А Илона, между нами, еще та шлюха. У нее ж на лице все написано. И если муж этого не видел, выходит, вообще слепой.
– Может, любил ее просто?
Ада Семеновна задумалась ненадолго, затем вздохнула:
– Мужики странные существа. Чаще всего ни за что цепляются. Посмотрел кто-нибудь вслед жене, так сразу скандал. Хотя радоваться надо, что на нее внимание обращают. А если уж она изменила, радуйся, что изменила тебе, а не Родине. Это Бухович так говорил.