Ангелами не рождаются. Книга 1
Шрифт:
Если не продолжать дальше, а понять причину, по которой Николай Белов не успел к дорогому сердцу человеку, то причиной той был Яшка Дыбень – человек «на осведомлении» по важным для исполнения службы вопросам!
Яшка – глаза хитрые, цыганские. Как всегда, засален и неопрятен, в одеже, дурно пахшей, был сродни сказочному дьячку, знавшему о других такое, чего иные даже не нюхали. После непродолжительного разговора, не забыв выклянчить на оплату рюмашки, Дыбень «вспомнил» разговор портовых о голландском шкипере по имени Кунрад, приютившем у себя на корабле некоего недавно прибывшего в город австрияка, а после добавил, что о других шкиперах ничего такого
Возможно, на упомянутом Яшкой корабле и правда притаилась важная для Белова личность – с бумагами, содержащими государственные тайны. В подробности Николая не посвящали, его роль сводилась лишь к розыску подобных личностей.
Узнали о тех бумагах, когда один графский отпрыск, изрядно набравшись, проговорился «верному» приятелю о шантаже со стороны торгового представителя из Австрии и переданных этому торговому представителю (под нажимом) бумагах отца, имеющих «некоторое отношение к внешней политике». «Приятель», не будь глупцом, донес, куда полагается. Отпрыска тотчас задержали и допросили. Во время допроса прояснилось, что когда-то на чужбине, где отпрыск постигал азы заморских наук, австрияк спас его от серьезных неприятностей. Напился тогда отпрыск с другим студентом и на улице кинулся защищать симпатичную барышню от преградившего ей путь грубияна. Пустил отпрыск грубияну кровь что петуху и барышню спас, но оказался грубиян сынком тамошнего вельможи. Схватила под белы рученьки отпрыска невесть откуда возникшая охрана поверженного, а тут и господин торговый представитель выскочил, как черт из табакерки. Решил вопрос как уважаемый в том городе человек. Естественно, неприятности с отпрыском случились не просто так, и звучная должность была «благодетелю» отпрыска только ширмой.
Еще после пары несильных оплеух отпрыск распустил красные нюни и дал примерное описание своего шантажиста. Облегчала положение особая примета «торгового представителя» – большая родинка на лбу. Сразу после допроса руководство Тайной канцелярии наказало «с особым рвением отыскать и австрияка и бумаги и доставить лично в руки при любых обстоятельствах». Следствием наказа явился прибежавший ошпаренным гусем майор Либергофф. Начальник Белова поручил своему подчиненному безотлагательно, но с допустимой осторожностью (дело иностранца касаемо, а Ушаков, если чего, так спросит, что костей не соберешь) перетряхнуть всех осведомителей и портовых и выяснить, кто мог слышать про обладателя родинки. По выяснении, а еще лучше по обнаружении тащить оного «обладателя» на аркане в Петропавловскую крепость.
Или звезды в тот день сошлись для Белова в правильном танце, или еще что-то нашло свое верное место в мозаичном полотне Судьбы, но шкипер оказался в названном Яшкой питейном заведении.
Голландец, в куртке-бостроге, коротких зеленых штанах и синих чулках, рассеянно слушал назойливого русского купца, слегка постукивая по полу башмаками с квадратными пряжками. Широкополая шляпа лежала на самом краю стола и могла свалиться на пол, потому что раскрасневшийся купец давил окладистой бородой (и охота ему по сто рублей пошлины в год уплачивать), наседал на шкипера, беспорядочно размахивая руками. При этом шкипер так сильно втянул голову в плечи, что едва не макал свою реденькую бородку в пузатую кружку.
Шкипер изъяснялся по-русски с незаметным акцентом, а из обрывков фраз, долетавших до Белова, было понятно, что товар купца на голландский борт не берут. Купец негодовал, пытался быть убедительнее, но шкипер осторожно отодвинул от себя купеческие
Петербург погружался в ночной мрак, на улицах освещения было столько, что хоть глаз коли. Несколько раз мимо Белова прошли пьяные гвардейцы и проскрежетали плохо смазанными колесами кареты, развозившие господ с увеселительных мероприятий. Но силуэт шкипера Белов из виду не упускал, а «объект преследования» ни разу не осмотрелся…
Шкипер уверенно двигался к причалам. Скоро показались корабли. Они едва заметно качались на воде, отбрасывая горбатые призрачные тени. На причале шкипер остановился у высокого трехмачтовика. «Голландцам Государь благоволит (ведь торговые пути налаживают), а они этим пользуются, позволяют себе нехорошие игры», – думал Николай, наблюдая, как по опущенному с корабля трапу к шкиперу спускается закутанный в плащ человек с факелом в руке. Перебросившись парой неразборчивых фраз, шкипер и встречающий поднялись на корабль. Пока Белов решал, как попадет туда же, по затылку что-то ударило. Тупое и железное. С таким приложением силы, что треуголка слетела с головы на мостовую, а сознание полностью отключилось.
– Ко-ля Бело-о-ов… – кто-то звал его сквозь звон трещавшего по швам затылка.
Белов почувствовал запах пота и приоткрыл глаза: над ним навис мужчина в темно-зеленом заштопанном кафтане с почти отсутствующими медными пуговицами в петлях на обшлагах, в кюлотах, за которыми начинались давно не белые чулки, и разношенных ботфортах. Растрепанные черные волосы, подбородок с глубоким шрамом, тревожные огоньки во взгляде, большой нос… Знакомый профиль. Не может в одну ночь быть таких совпадений.
– Степа? – голос Белова хрипел.
– Признал, шельмец? – обрадовался большеносый. – Ну, не смотри так, не совсем опрятный я, не то что ты – свежий, в камзоле справном, новеньком.
Конечно, Белов его признал. Сколько питейных заведений они посетили с этим молодцем в гвардейском прошлом, в скольких драках участвовали!.. Не перечесть. Даже девушку одну любили, но она Степку не выбрала.
– Не чудится ли мне? – с сомнением спросил Николай.
– Не чудится, – Степан заключил Белова в крепкие объятия, – только тише говори, услышать могут: проник я сюда тайно, пока все спят… окромя вахтового.
Затылок Николая заныл сильнее, еще нестерпимее ныли связанные за спиной руки и предусмотрительно обездвиженные ноги.
– Где я? – спросил Белов, безнадежно подергав ногами и руками. – Не в раю, случаем?
– А ты все тот же, – прищурился Степан, – не без озорства.
– Без озорства иногда тошно, – признался Николай.
– Мы на корабле, следующем в Голландию, – сказал Степан. – Я узнал, что на горбу какого-то шпиона принесли. Когда к «шпиону» присмотрелся, глазам не поверил.
– Сам не ожидал такой «оказии», – вздохнул Николай. – Но у меня-то – обстоятельства, а ты как здесь очутился?
– «Обстоятельства»… не у тебя одного могут быть, – сглотнул вставший в горле ком Степан.
– Бывший гвардеец Преображенского полка подался в матросы? – с сомнением произнес Николай. – Не развяжет ли он меня, наконец?
– Неприятная история, – опустил глаза Степан, – проигрался в пух и прах, вот и закабалили. Плаваю теперь на судне иностранном, соленым воздухом дышу…