Ангелов в Голливуде не бывает

Вербинина Валерия

– Вы думаете? Вы видели, как они делили деньги из вашего кошелька?

– Нет. Но она…

– Тогда это только ваши подозрения, ничем не подкрепленные, – победно заключил Майерс. – Как она выглядела?

– Толстуха, белая, лет тридцати пяти, может быть, сорока. Брюнетка, сильно накрашена, на шее зоб. Довольно сильная – я не смогла вырваться, когда она меня схватила.

– Ну это уже кое-что, – вздохнул Майерс. – Давайте заполнять официальное заявление.

Рано я радовалась: мой собеседник застрял на моих имени и фамилии, которые сразу же ему не понравились. Он с удовольствием

раз за разом перевирал их, наблюдая, как я нервничаю и меняюсь в лице. Не то чтобы лейтенант Майерс был непроходимым тупицей, вовсе нет; негласно в его обязанности входило принять как можно меньше заявлений, чтобы у полиции было поменьше работы. Для того чтобы заставить посетителя уйти, годились любые методы. Кому, к примеру, понравится, когда его имя нещадно коверкают в течение нескольких минут?

– Место рождения? – спросил Майерс.

– Петербург.

– Петербург, штат Флорида?

– Нет. Петербург, Российская империя.

– Вот как? И что же вы у нас забыли?

– Простите? – опешила я.

Майерс усмехнулся.

– Едете к нам со всех концов земли, черт знает откуда, – смакуя каждое слово и отлично понимая, что я не смогу ему дать сдачи, проговорил он. – И что вам дома не сиделось? Плату за жилье из-за вас вздувают, на работу хорошую не устроишься… Сумки у вас на улице вырывают, видите ли. Одни хлопоты из-за вас у коренных жителей…

Тут я увидела возможность его уесть и немедленно ею воспользовалась.

– А я и не подозревала, что вы индеец, – ядовито заметила я. – Скальп снимать будете?

Майерс побагровел. Но я рано праздновала победу.

– Я, между прочим, при исполнении, дамочка, а вы меня оскорбляете, – процедил он с ненавистью. – А что, если я вас за это засажу за решетку?

За дверью кабинета послышались чьи-то шаги, раздался взрыв смеха. Мы сидели с лейтенантом по обе стороны замызганного стола и ели друг друга глазами. Если бы в кого-нибудь из нас в то же самое мгновение ударила молния, оставшийся в живых бы только обрадовался.

– Катитесь отсюда, пока я добрый, – буркнул Майерс. Он скомкал бумагу, которую начал заполнять, и швырнул ее в корзину.

Дверь распахнулась, в кабинет заглянул незнакомый мне детектив – бледный, черноволосый, с живыми черными глазами.

– О, Дик, ты не один? Извини, я не знал.

– Она уже уходит, – ответил лейтенант. – Сучка, – добавил он отчетливо, так, чтобы я слышала.

Чувствуя отвратительное, опустошающее бессилие, от которого слезы подступали к глазам, я вышла из кабинета. Достаточно было один раз обратиться в полицию, чтобы понять, что она заслужила и насмешки, и ненависть, и все те помои, которыми ее поливали в прессе.

– В чем дело-то? – спросил черноволосый, обращаясь к коллеге.

– Да мексикашка какой-то выхватил у нее сумку на улице, – презрительно ответил Майерс. – Делать мне нечего, бегать его искать по всему городу. В другой раз мисс из Петербурга умнее будет.

– А где это случилось?

– Возле универмага.

– Да? Отлично помню это место и ворье, которое там промышляет. Если он был один…

Окончания фразы я не слышала, потому что ушла, дав себе слово больше

никогда сюда не возвращаться.

13

Выслушав мой сбивчивый рассказ, миссис Миллер недовольно покачала головой.

– Вам надо стать жестче, мисс, – сказала она. – Я понимаю, это трудно. Вы иначе воспитаны, у вас другой характер. Но вам придется научиться быть жесткой, иначе вам будет в жизни очень тяжело.

– Он не хотел принимать у меня заявление, потому что считал, что это бесполезно, – сказала я. – Что я могла сделать?

– Пойти к его начальству и нажаловаться. Поднять скандал, если необходимо. Вы не должны спускать пренебрежение к себе, иначе кончится тем, что каждый будет вытирать о вас ноги.

И она посмотрела на меня пронизывающим взглядом, который заставил меня поежиться и опустить глаза.

– Миссис Миллер, – сказала я, – я заплачу вам за квартиру, но позже.

– Конечно, вы заплатите, – усмехнулась старая ведьма. – Но подумайте хорошенько над тем, что я вам сказала.

Я подумала, что с таким же успехом она могла посоветовать хрупкой мимозе превратиться в кровожадного тигра, потому что ему легче живется. Миссис Миллер выдала мне запасной ключ от квартиры (мой был в сумке, которую у меня украли), и я отправилась к себе.

У меня еще оставались несколько долларов из суммы, которую мне заплатила миссис Блэйд, но на неделю их не хватило бы. Проще всего было бы взять в долг у кого-нибудь из коллег, но тут я вспомнила, как они обсуждали меня за моей спиной, и обозлилась до того, что у меня заполыхали щеки. (На самом деле, конечно, я все еще переживала унижение, перенесенное в полицейском участке.)

На следующий день я поехала в Калвер-сити, но в подпольный бар, где работала Сэди, меня не пустили – очевидно, мой взвинченный вид не внушал никакого доверия. Еле-еле я уговорила вышибалу позвать ее.

Сэди не на шутку рассердилась, что мне не дали войти.

– Фил, ты в своем уме вообще? – напустилась она на вышибалу. – Это знакомая Тони Серано!

– Извиняйте, мисс, – мрачно сказал вышибала. – Друзьям Тони мы завсегда рады, а подругам – так особенно.

– Сэди, я только на минуту, – сказала я, отводя ее в сторону. – У меня случилась неприятность – выхватили сумку на улице, а там была зарплата за неделю. Ты не одолжишь мне десятку?

– Конечно, без проблем, – сказала Сэди, полезая в карман фартука. – Сумку просто вырвали или оружием угрожали?

Я рассказала ей, что со мной случилось. Сэди отдала мне десять долларов, и я поблагодарила ее от всей души.

– Я верну, как только смогу, – пообещала я.

– Может, зайдешь все-таки? – предложила Сэди.

– Нет, что-то не хочется. Не лежит у меня душа к веселью. Пока, Сэди, не буду больше тебя задерживать.

– Ну пока, – пожала плечами Сэди и удалилась.

Когда я вернулась домой, позвонила миссис Блэйд и спросила, как я смотрю на то, чтобы напечатать ее новый рассказ. Я ответила, что после ее недавнего романа с нетерпением жду новые плоды ее творчества. Миссис Блэйд смущенно хихикнула и объявила, что, если я не против, она будет у меня через сорок минут.