«Ангельская» работёнка
Шрифт:
Детектив-сержант Тим Спейн (одни называли его сержантом, другие – Гринго и никто – Тимом) оторвал взгляд от клавиатуры и посмотрел на напарника, с которым он работал уже три года. Положив ноги на стол, Банни Макгэрри ковырял в зубах разогнутой скрепкой.
– Затем у подозреваемого по неизвестным причинам закружилась голова, он утратил ориентацию в пространстве…
– Почти наверняка это оттого, что он идиот, – прокомментировал Банни.
– Заткнись. И вообще, ты должен заниматься отчетом.
– Черта с два, Гринго. Если ссышь лезть на крышу, будь готов писать отчет. Таковы правила.
– Какой
– Простите, ваше величество.
– И, как следствие, потерял равновесие. В ходе предпринятых детективом Макгэрри усилий…
– Прекрасное выражение.
– Спасибо… В ходе предпринятых усилий по перемещению подозреваемого на безопасную поверхность он впал в паническое состояние…
– Подозреваемый…
– …подозреваемый впал в паническое состояние и начал бороться с детективом Макгэрри, подвергнув опасности свою жизнь и жизнь детектива, тем самым не оставив офицеру полиции иного выбора, кроме как нейтрализовать подозреваемого через… путем…
– Ударом головой в рыло до полной отключки придурка.
– …путем проведения нетрадиционного, но эффективного приема самообороны. Затем подозреваемому были обеспечены безопасность и медицинская помощь в больнице Коннолли, смотреть приложение, бла-бла-бла… Офицер Макгэрри проявил себя как настоящая легенда и даже нашел время сожрать свои мерзкие сэндвичи, каковые ему определенно не дозволяется есть в машине.
– Это всё?
– Всё.
– Отлично, – ответил Банни. – Что ж, это было волнительно. Пойду-ка я домой, съем заслуженное карри и лягу спать пораньше.
– Ну пипец, – сказал Гринго. – Ты забыл, какой сегодня день?
– Девятнадцатое октября 1999 года. Если ты опять заведешь свою шарманку про апокалипсис и всякое такое…
– Нет… А впрочем, да… Мы не должны терять ни единой предоставленной нам секунды, пока весь ад не вырвался наружу, но… нет. Девятнадцатое октября! Только не говори, что эта дата ни о чем тебе не напоминает.
Банни уставился на Гринго.
– Господи, только не это!
– Оно самое. Сегодня твой день рождения!
– Нет!
– Это только ты так считаешь.
Глава третья
– Но у меня все ноги вспотели!
Малхолланд глубоко вздохнул и постарался не высказывать то, о чем бы он обязательно пожалел.
– Мне плевать. Ты не снимешь обувь в машине. Это и мое рабочее место, если вдруг ты забыл!
Дилейни сердито взглянул на него с пассажирского сиденья.
– И как ты меня остановишь?
– Опасный вопрос, когда рядом с тобой вооруженный человек.
Детективы Гарри Дилейни и Боб Малхолланд на мгновение встретились взглядами, затем отвернулись каждый к своему окну. Данное парное дежурство стало для них уже третьим, и это был не тот опыт совместной работы, после которого хочется обмениваться рождественскими открытками. Во всем, что касалось личной гигиены, Дилейни напоминал умственно отсталого бабуина. Всякий раз, когда Малхолланд бросал на него взгляд, палец Гарри оказывался в каком-нибудь новом отверстии: в ухе, глазу, ноздре или во рту. Ощущение возникало такое, будто Дилейни впервые выдали человеческую голову и он пытается понять, как она работает.
День тянулся неимоверно долго, а ведь еще даже не наступило время обеда. «Печка» в машине была сломана, отчего оба сидели в пальто и мерзли, если не считать необъяснимо теплых ног Дилейни. Управлять машиной сопровождения и в лучшие дни скучновато – это означало просто следовать за броневиком, пока он доставляет ценные грузы, – но теперь было и скучно, и холодно одновременно. Боб знал, что получил данный наряд в виде наказания за то, что перепутал документы по делу О’Бирна. Что натворил Дилейни, он понятия не имел. Может быть, ничего. Может, кто-то уже был не в силах лицезреть рожу Гарри Дилейни с его пальцами, непрерывно совершающими таинственное путешествие по телу, и захотел услать куда подальше. Как бы то ни было, но теперь страдал Боб, вынужденный сидеть с ним в одной машине, застрявшей в пробке. Был только час дня, а Набережные уже встали намертво. По идее, инкассаторским фургонам и сопровождению следовало разрешать ездить по чертовой автобусной полосе, но властям на их проблемы было насрать. Поэтому теперь они торчали здесь, в конце длинного затора, наблюдая, как на каждый зеленый свет светофора проезжают не более четырех машин зараз. Более того – им было запрещено следовать по другим улицам. В качестве меры безопасности за каждым фургоном было закреплено по три потенциальных маршрута, и приказ, по какому именно ехать, они получали утром в день поездки. А приказы, как известно, не обсуждаются.
Полицейскому сопровождению стали уделять особое внимание с тех пор, как летом прошла волна ограблений инкассаторских фургонов. В наше время никто не совершает налеты на банки. Грабители действуют либо через похищение и удержание в заложниках членов семей банковских служащих, либо «шваркая» инкассаторов. Казалось бы, капсулы с краской и маркеры создают столько проблем для грабителей, что дело не стоит хлопот, но, видимо, в Дублине завелась по меньшей мере одна банда, относившаяся к ограблениям иначе.
– Только глянь на этого ебаната, – сказал Дилейни, вынимая мизинец из уха и вытирая его о брюки.
– Что? – не понял Боб.
– Мотоциклист херов. Мчится через пробку зигзагами, будто он один тут опаздывает.
Взглянув в боковое зеркало, Боб заметил курьера с водительской стороны, ехавшего по направлению к ним вдоль неподвижного ряда машин. И лишь когда мотоциклист почти поравнялся с ними, Бобу в голову пришла неожиданная мысль: «Если мотоцикл с моей стороны, то как его видит Дилейни?» Ответ очевиден: мотоциклистов было двое.
Сзади раздались два одновременных глухих стука. Повернувшись, Боб увидел присоску, прилепленную к стеклу задней двери позади Дилейни. Если бы он посмотрел назад, то увидел бы еще одну – прикрепленную к стеклу двери позади него. Но его внимание оказалось полностью прикованным к байкеру с пассажирской стороны, притормозившему рядом с передним колесом и целившемуся в них из пистолета.
– Господи, – пробормотал Дилейни.
Краем глаза Боб уловил движение, когда Дилейни потянулся к кобуре, и немедленно хлопнул его по руке, чтобы тот не стал причиной убийства их обоих.