Ангелы-хранители

Кунц Дин

Оптимистичное, победное настроение сохранялось двадцать минут, за которые Нора успела поставить формы с кексом в духовку, взбить глазурь и вымыть грязную посуду. Но потом появился Стрек, который сообщил, что телевизор починен, и дал подписать счет. И хотя из кухни он выходил с несколько пришибленным видом, сейчас к нему явно вернулась прежняя самоуверенность. Он оглядел Нору с головы до ног, мысленно раздевая, а когда их глаза встретились, смерил ее вызывающим взглядом.

Счет был явно завышен, однако Нора не стала спорить, поскольку ей не терпелось поскорее выпроводить Стрека. Она села за кухонный стол выписать чек, и Стрек

снова выкинул привычный номер, встав слишком близко к ней, чтобы подавить ее своей мужественностью и габаритами. А когда Нора встала, чтобы вручить чек, Стрек исхитрился взять его так, чтобы многозначительно коснуться ее руки.

Пока Нора шла по коридору, она все время ждала, что он вот-вот бросит на пол инструменты и накинется на нее сзади. Однако она благополучно добралась до двери, и Стрек вышел на веранду. У Норы немного отлегло от сердца.

Но уже на ступеньках Стрек вдруг остановился:

– А чем занимается ваш муж?

Ей следовало сказать, что это не его собачье дело, но она все еще боялась. Она чувствовала, что Стрека легко вывести из себя и его сдерживаемая жестокость может в любую минуту выплеснуться наружу. Поэтому Нора выдала очередную ложь, ту, которая, возможно, раз и навсегда отобьет у Стрека охоту ее домогаться.

– Он… полицейский.

Стрек удивленно приподнял брови:

– Да неужели? Здесь, в Санта-Барбаре?

– Совершенно верно.

– Ничего себе дома у полицейских!

– Простите? – не поняла Нора.

– Вот уже не думал, что в полиции так хорошо платят.

– Но ведь я уже говорила вам, что этот дом получила в наследство от тети.

– Конечно. Теперь вспомнил. Вы мне уже говорили. Все верно.

И чтобы сделать свою ложь более достоверной, Нора сказала:

– Мы переехали сюда после смерти тети, а до этого жили в квартире. Вы совершенно правы. Иначе мы никогда не могли бы позволить себе такой дом.

– Что ж, рад за вас. Очень рад. Такая красивая леди, как вы, заслуживает красивый дом.

Стрек прикоснулся к тулье воображаемой шляпы, подмигнул и пошел по дорожке в сторону улицы, где у тротуара был припаркован его белый минивэн.

Заперев дверь, Нора решила проследить за ним через прозрачный сегмент овального витражного стекла в центре двери. Стрек оглянулся и, заметив Нору, помахал ей рукой. Нора попятилась в темный коридор, продолжив с безопасного расстояния незаметно наблюдать за Стреком.

Конечно, он ей не поверил. Он знал, что никакого мужа у нее нет. И видит бог, Норе не следовало говорить, что она замужем за полицейским. Слишком явная попытка втереть очки. Нужно было сказать, что она замужем за сантехником, доктором, да за кем угодно, только не за копом. Ладно, так или иначе, Арт Стрек уже уезжает. Он в курсе, что она лжет, но все равно уезжает.

Она не почувствовала себя в безопасности, пока минивэн не скрылся из виду.

Но даже и тогда она не почувствовала себя в безопасности.

2

Убив доктора Дэвиса Уэзерби, Винс Наско отогнал свой серый «форд» к станции техобслуживания на Тихоокеанском прибрежном шоссе. Затем, опустив монетки, позвонил из телефонной будки по лос-анджелесскому номеру, который давным-давно выучил наизусть.

Ответил какой-то мужчина. Он повторил набранный Винсом номер. Это был один из трех голосов, обычно отвечавших на звонки, мягкий, с глубоким тембром. Хотя чаще трубку снимал другой человек, с резким металлическим голосом, действующим Винсу на нервы.

Изредка трубку снимала женщина с очень сексуальным голосом, грудным и в то же время девичьим. Винс никогда ее не видел, но часто пытался представить себе, как она выглядит.

Сейчас, когда мужчина с мягким голосом повторил номер, Винс сказал:

– Дело сделано. Я высоко ценю ваши звонки и всегда к вашим услугам, если для меня есть работа.

Винс не сомневался, что парень на другом конце линии тоже узнал его голос.

– Я рад слышать, что все прошло хорошо. Мы тоже высоко ценим ваше мастерство. А теперь запомните это. – Мужчина назвал семизначный телефонный номер. Винс удивился, но повторил номер. После чего мужчина продолжил: – Это номер одного из таксофонов торгового центра «Фэшн-Айленд». Открытая прогулочная зона возле универмага «Робинсон». Вы можете там быть через пятнадцать минут?

– Конечно, – ответил Винс. – Через десять.

– Позвоню вам через пятнадцать минут с подробной информацией.

Винс повесил трубку и, насвистывая, вернулся к минивэну. То, что его отправили к другому таксофону за подробной информацией, могло означать только одно: у них уже была для него работа. Вторая за один день!

3

Уже позже, когда кекс был испечен и покрыт глазурью, Нора вернулась в свою спальню в юго-западном углу на втором этаже.

При жизни Виолетты Девон комната эта служила Норе убежищем, несмотря на отсутствие замка в двери. Как и все остальные комнаты в огромном доме, спальня Норы была заставлена громоздкой мебелью, словно это был не жилой дом, а самый настоящий склад. Впрочем, и элементы декора оставляли желать лучшего. И все же, закончив с домашними делами или прослушав очередную занудную теткину лекцию, Нора пряталась в своей спальне, чтобы убежать от реальности с помощью книг или грез наяву.

Виолетта постоянно устраивала неожиданные инспекции. Она беззвучно прокрадывалась по коридору и резко распахивала незапертую дверь, надеясь застукать племянницу за запрещенным развлечением или постыдным занятием. Подобные внезапные проверки были неотъемлемой частью детства и отрочества Норы. Правда, потом они случались все реже, хотя и продолжались до последних недель жизни Виолетты, когда Нора уже была взрослой женщиной двадцати девяти лет. Поскольку Виолетта предпочитала темные платья, волосы затягивала в тугой узел, а на ее бледном худом лице с острыми чертами не было ни капли косметики, то она больше походила на мужчину – этакий суровый монах в грубой покаянной рубахе, рыскающий в коридорах мрачной средневековой обители для надзора за поведением монашеской братии.

Обнаружив, что Нора спит или предается мечтаниям, Виолетта строго отчитывала племянницу и наказывала тяжелой работой. Тетка не поощряла праздности и лени.

Впрочем, книги были разрешены, но только одобренные Виолеттой, потому что книги в первую очередь давали знания. Кроме того, как любила говорить Виолетта: «Заурядные невзрачные женщины вроде нас с тобой никогда не будут вести гламурную жизнь, никогда не поедут в экзотические места. Поэтому книги представляют для нас особую ценность. Через книги мы можем испытать практически все, что испытывают другие. И это неплохо. Жить в мире книг даже лучше, чем иметь друзей и знать… мужчин».