Ангелы-хранители
Шрифт:
– Эй, что ты там делаешь?
Звяканье. Грохот. Звук скребущихся о твердую поверхность когтей. Глухой удар, затем еще один.
– Если ты мне здесь все раскурочишь, – предупредил пса Трэвис, – тебе придется возместить материальный ущерб. И где, спрашивается, ты возьмешь на это деньги? Возможно, тебе придется отправиться на Аляску и поработать там ездовой собакой.
В кухне вдруг все стихло. Но только на секунду. А потом снова звяк-звяк, бряк-бряк и царап-царап.
Трэвис, сам того не
Что-то с грохотом свалилось на кухонный пол.
Трэвис уже собрался было сходить посмотреть, в чем дело, но не успел встать с кресла, как появился Эйнштейн. Неугомонный ретривер нес в зубах телефонный справочник. Должно быть, он несколько раз пытался запрыгнуть на кухонный прилавок, где тот лежал, стараясь зацепить его лапой, и в результате таки свалил книгу на пол. После чего пересек гостиную и торжественно положил справочник перед креслом.
– Чего тебе от меня нужно? – спросил Трэвис.
Пес подтолкнул справочник носом и выжидательно посмотрел на Трэвиса.
– Ты хочешь, чтобы я кому-то позвонил?
– Тяв.
– А кому?
Эйнштейн снова подтолкнул книгу носом.
– Так кому я должен позвонить? Лэсси? Рин Тин Тину? Старому Брехуну?
Ретривер уставился на Трэвиса темными, совсем не собачьими глазами, еще более выразительными, чем обычно, но, к сожалению, неспособными передать, чего именно он хочет.
– Послушай, может, ты и умеешь читать мои мысли, – сказал Трэвис, – а вот я твои нет.
Разочарованно заскулив, ретривер выбежал из комнаты и завернул за угол коридорчика, куда выходили двери ванной комнаты и двух спален.
Трэвис собрался было пойти следом, но решил подождать и посмотреть, что будет дальше.
Ретривер вернулся меньше чем через минуту. Он принес в зубах фотографию восемь на десять в золотой рамке и положил возле телефонного справочника. Фотография Полы, стоявшая на комоде в спальне Трэвиса. Фото было сделано в день свадьбы, за десять месяцев до смерти Полы. Она выглядела сногсшибательно и казалась обманчиво здоровой.
– Не пойдет, малыш. Я не могу позвонить умершим.
Эйнштейн фыркнул, словно желая сказать, что Трэвис – тупица, подошел к стойке с журналами в углу, опрокинул ее, вывалив содержимое на пол, и вернулся с номером «Тайм», который положил рядом с фотографией в золотой рамке. После чего принялся скрести журнал передними лапами, попытавшись открыть и перелистнуть, причем от усердия даже порвав несколько страниц.
Наклонившись вперед, Трэвис с интересом наблюдал за всем этим действом.
Пару раз Эйнштейн останавливался, напряженно вглядываясь в страницы, и продолжал листать журнал дальше. Наконец он нашел рекламу автомобилей, где была запечатлена потрясающая брюнетка. Эйнштейн посмотрел на Трэвиса, затем на рекламу, потом снова на Трэвиса и тявкнул.
– Я тебя не понимаю.
Перелистав лапой журнал, Эйнштейн нашел рекламу, где улыбающаяся блондинка держала в руке сигарету, и фыркнул.
– Машины и сигареты? Ты хочешь, чтобы я купил автомобиль и пачку «Вирджиния слимс»?
После нового похода к перевернутой журнальной стойке Эйнштейн вернулся с журналом объявлений покупки и продажи недвижимости, который Трэвис получал каждый месяц, хотя вот уже как два года вышел из дела. Перевернув лапой несколько страниц, Эйнштейн нашел объявление, где была снята хорошенькая брюнетка-риелтор в пиджаке с эмблемой агентства «21-й век».
Трэвис посмотрел на фотографию Полы, на блондинку с сигаретой, на бойкую риелторшу из «21-го века» и вспомнил об объявлении с брюнеткой на фоне автомобиля.
– Женщина? Ты хочешь, чтобы я позвонил женщине? – (Эйнштейн гавкнул.) – Какой именно?
Осторожно взяв зубами Трэвиса за запястье, Эйнштейн попытался поднять его с кресла.
– Ладно-ладно, пусти. Я сейчас приду.
Однако Эйнштейн не оставил Трэвису ни единого шанса. Он не отпускал его запястья, заставив хозяина пройти на полусогнутых через гостиную и столовую на кухню, к висевшему на стене телефону, где наконец-то и отпустил Трэвиса.
– Так кому? – снова спросил Трэвис и неожиданно все понял: была только одна знакомая им обоим женщина. – Случайно, не той леди, которую мы сегодня встретили в парке?
Эйнштейн завилял хвостом.
– Так ты думаешь, это она нам только что звонила?
Хвост завилял еще энергичнее.
– С чего ты взял, что звонила именно она? Она не сказала ни слова. Да и вообще, что у тебя на уме? Решил нас сосватать?
Пес дважды тявкнул.
– Что ж, она определенно хорошенькая, но не мой тип, приятель. Немного странная, как по-твоему?
Эйнштейн залаял, подбежал к кухонной двери, прыгнул на нее, повернулся к Трэвису и снова гавкнул, с громким лаем обежал вокруг стола, рванул к двери, снова прыгнул на нее, и до Трэвиса постепенно стало доходить, что пес чем-то сильно обеспокоен.
Беспокоится за эту женщину.
Сегодня днем в парке она явно попала в беду. Трэвис вспомнил того ублюдка в шортах для бега. Но ведь он, Трэвис, предложил женщине свою помощь. Тогда она отказалась. А что, если, передумав, она действительно позвонила ему несколько минут назад, но поняла, что у нее не хватает смелости рассказать о своем затруднительном положении?
– Так ты серьезно думаешь, что это она звонила?
Ретривер снова завилял хвостом.
– Ну… Даже если это была она, по-моему, не слишком умно встревать в чужие дела.