Ангелы Калибана

Торп Гэв

— Что все это значит? — требовательно спросил примарх у марионетки-сервитора. — Что ты сотворил?

— Это не я, Лев. — Аватара съежилась от искреннего ужаса, на поверхности артефакта проступили черные пятна. — Луна варпа зашла. Пятьсот Миров облачились в полночь.

— «Облачились в полночь»?! — рявкнул Редлосс, вспомнив, что слышал эту фразу от Стения.

Лев грозно зарычал, заставив вздрогнуть даже избранного лейтенанта Крыла Ужаса. Выглядел Эль’Джонсон настолько же свирепо — казалось, ему хочется пробить в чем-нибудь дыру.

— Какой же я глупец! — злобно произнес Лев, сжимая кулаки от избытка чувств. — Мы застряли здесь, в дальнем конце Ультрамара, за сотни световых лет

от Соты. Как я оказался таким наивным? Почему так рьяно, будто дурная гончая, помчался по следу, оставленному для нас Ночным Призраком?

— Мой повелитель, вы думаете, это Кёрз? — спросил Фарит. — Он умышленно завел нас сюда?

— Нужно добраться до Соты, — заявил Стений. — Там случилось что-то кошмарное.

— Макрагг! — Эль’Джонсон протянул было руку к марионетке, но сдержался. — Тухулха, ты должен проложить для нас путь к Макраггу.

— Простите, господин, но почему не на Соту? — вмешался капитан.

— Потому что я не позволю одурачить меня дважды. Если маяк уничтожен Кёрзом, значит, он желает привлечь все внимание к Соте. Следовательно, сам Конрад в другом месте. На Макрагге. Его истинной целью всегда был Макрагг!

Примарх все же дал выход накопившейся досаде и ударил кулаком по стене. Когда он убрал руку, в переборке осталась глубокая вмятина.

— Не выйдет, Конрад. На этот раз я поймаю тебя.

Сервитор неуклюже поклонился, едва не потеряв равновесие.

— Как пожелаешь, Лев. Отправляемся на Макрагг.

Двойственность

Глава 6:

Нет вестей — дурная новость

Калибан

Когда-то его с трудом можно было назвать замком.

Более того, в эпоху, забытую и в старейших легендах из самых древних хроник, он служил обычным жилищем. Точнее сказать, это была пещера у вершины скалы, изъеденной ветрами и дождями за бесконечно долгие годы. Утес одиноко высился в нескольких сотнях километров от гигантских собратьев на севере, как будто отправленный ими в изгнание, доживать век среди лесистых холмов.

Что происходило там раньше, в непроглядном мраке Долгой Ночи и далеком прошлом Прежних Дней, не знал никто.

Но именно здесь, в гроте возле пика, некий воин нашел убежище от разъяренных зверей, что рыскали в зарослях внизу. Эти твари, которых прежде сдерживали таинственные технологии, снова вырвались на свободу после падения великой империи человечества.

Пещера, выходившая на древний тракт, стала для рыцаря превосходным наблюдательным пунктом. Из нее он отправлялся на помощь беглецам, спасавшимся из лесных дебрей. Воин, сохранивший остатки доспехов и оружия своего отряда, провозгласил, что отныне владеет всей землей, какую может объехать в дозоре, и предложил защиту каждому, кто примет его покровительство.

Грот был обширным, но недостаточно большим для домов, кузниц и школ, поэтому люди углубились в скалу и возвели стены вокруг нее. Они превратили утес в башню, в донжон и потом, конечно же, в замок.

Воин, чье имя уже забыто, обучал других бойцов и ковал для них снаряжение, так что дозоры выезжали все дальше и стража того края набиралась сил. Чем больше становилось рыцарей, тем громче звучали рассказы о них, и новые беженцы стекались к той скале в надежде на избавление.

Они бежали от анархии. От варварства вожаков мелких бандитских шаек, от клыков Великих Зверей. В замке люди обретали уверенность, стойкость, веру в будущее. Там царили спокойствие и дисциплина. Там правил порядок.

Там зародился Орден.

Казалось, что замок переживет всех своих обитателей, ведь он возвышался на скале, неподвластной превратностям войны и времени. Рыцари были сильны, но силу

им давала крепость, где растили новых бойцов, лечили раненых и сохраняли для будущих поколений знания, добытые кровью в жестоких битвах.

Стойкая, вечная, недвижимая. Такой была их цитадель, и так назвали ее воины на своем древнем языке: Альдурук.

Она заметно изменилась с течением тысячелетий, сохранив лишь имя и прежнюю суть. Крепость стала городом, укрепленным мегаполисом с миллионами жителей, который не только захватил часть утеса, но и раскинулся по равнинам у его подножия. Эти низменности когда-то были предгорьями, но тетрадозеры, доставленные Терранской службой освоения планет, сровняли их с землей и расчистили под магистрали, взлетные полосы и мегафермы. От лесов осталось несколько уникальных заповедников, разбросанных по континенту: пара тысяч гектаров рощиц на месте миллионов квадратных километров эндемических зарослей. На неблизком горизонте виднелись громадные аркологии, что уходили под землю даже дальше, чем поднимались к небу. Их окружали промышленные кварталы с шахтами, обогатительными фабриками, дымящими литейными заводами, солнечными коллекторами, генераторными установками и пищевыми комбинатами.

Из своего нового пристанища, покоев на вершине дозорной башни во внешней стене Альдурука, магистр капитула Астелян оглядел этот пейзаж и изрек:

— Какая же убогая дыра.

Его спутница промолчала. Полковник маркиза Беталина Тилейн носила мундир вспомогательных частей армии, размещенных на Калибане после присоединения к Империуму, коротко стригла волосы и убирала их под фуражку с кокардой в форме орла. Лишь несколько рыжеватых с проседью локонов выбивалось из-под околыша. Женщина стояла по-солдатски, развернув плечи и глядя прямо вперед, но гордая осанка не скрывала ее худощавости и невысокого роста, особенно на фоне великана-космодесантника. Подобающие полковнику знаки отличия были вышиты золотом на обшлагах, грудь украшали многочисленные медали и почетные награды.

— Калибанцы, ясное дело, утверждают, что их мир был прекрасен, — продолжил Мерир. — Изумрудные леса, сапфировые реки, нетронутые горы и все такое. Мне приходится верить им на слово — когда я прибыл сюда, инженеры групп освоения уже разворотили большую часть континента и возвели полдюжины аркологий.

— А на что похожа Терра, первый магистр? — спросила леди Тилейн.

Вообще говоря, титул Астеляна был красивой безделицей, подарком от Лютера, который хотел выделить его среди других магистров капитулов. Никакой реальной власти это звание не давало, лишь указывало на расположение повелителя. Лютер просто возродил старые калибанские чины, вроде сенешаля, лорда-шифра — на старом языке Сайфера — и гроссмейстера. За долгую жизнь Мерир поменял много званий, однако нынешнее особенно радовало его. Не само по себе, но как символ доверия и уважения от главы Ордена, которые Астелян заслужил тяжким трудом.

Кроме того, титул напоминал Мериру о временах, когда его легион еще не принял имя Темных Ангелов, назывался просто Первым и бился под началом самого Императора.

— На что похожа? — Астелян повернул голову к Беталине. У него было широкое лицо, потемневшее от загара и активной работы меланохрома. Волосы, тоже темные, Мерир отращивал длиннее, чем товарищи по легиону, — сплетенные в тугие косицы, они удерживались простыми серыми бусинами и ниспадали на плечи. — Какая именно часть? Когда? Я вырос на берегах Динепри, и там, пожалуй, многое походило на старый Калибан. Больше снега и льда, морозы стояли дольше. Но хвойные леса, вольные равнины… Чудесно. Впрочем, как и здесь, после возвышения Императора в дикую степь вернулись цивилизация и культура. Города, цитадели, транспортные сети…