Ангелы на роликах, или Принцип древесного листа
Шрифт:
Глава 3. Римини
Хью Барбер прилетел в Римини в обеденное время. В этом городе он был впервые, и чутье ему подсказывало, что поездка будет удачной, хотя сам город осмотреть вряд ли удастся. И почему нельзя было сочетать работу и туризм?
Как и было условлено, Хью и наследница Лаубе – Марлена Бернасконе встретились в кафе «Серебряная птичка». Марлена была некрасива. Ее тучное и короткое тело было увенчано круглой и плоской головой. Черты лица грубоватые и крупные при этом были весьма невыразительные,
– Вы не похожи на художника, – протянула она с сомнением.
– На кого же я похож? – усмехнулся Барбер.
– На полицейского.
– О, нет, – засмеялся Барбер, – вот уж на кого я похож менее всего. Я живу в Мюнхене, общаюсь с русской диаспорой. О Борисе Казарине слышали? Это знаменитый русский художник, под его руководством я работаю.
– Нет, я о нем не слышала, – покачала головой Марлена, и ее длинные серьги в виде цепочек-шариков вульгарно звякнули.
– Перейдем к сути дела. Как вы уже поняли, я не только пишу картины, но и занимаюсь сделками с предметами искусства. Совершенно случайно от одной владелицы картинной галереи в Мюнхене я узнал о том, что картины Густава Аммона были распроданы после его смерти. Все их владельцы известны, картины закаталогизированы. Одна картина была давно, лет пятнадцать назад продана Анри Лаубе, галерея могла бы ее выкупить.
– Надо же! – усмехнулась Марлена, – Кристин Белли из Антверпена тоже искала эту картину, ее адвокат звонил мне. Да только нет у меня этой картины. Я после вашего звонка обращалась к одному оценщику. Он осмотрел вещи дядюшки. Ничего там путного не было, ничего, на чем можно заработать.
– У Анри Лаубе был прекрасный вкус. И он вкладывал деньги в предметы искусства. Неужели все было утрачено?
– Можно, конечно, посмотреть в его квартире. Там мало что сохранилось, так как мой отец ее сдавал квартирантам. Потом отец тоже умер. Мне квартира не нужна, я ее тоже сдаю. Вещи дяди Анри мы свалили в кучу в одной из комнат. Оценщик там бегло посмотрел на них и ничего путного не увидел, – повторила Марлена.
– Если бы вы позволили, я бы хотел посмотреть на вещи вашего дяди, – Хью употребил все своё обаяние.
– О, разумеется, – кисло улыбнулась Марлена, – да только что мне с того?
– Я вам заплачу два миллиона лир, – уверенно сказал Хью, – заплачу только за один просмотр. И если там обнаружится что—то ценное, то я сразу же вам сообщу. Но я возьму с собой фотоаппарат, чтобы показать фото специалистам.
– Договорились, только не в лирах, а в марках. Инфляция, знаете ли, – сказала Марлена. – и еще одно мое условие – вы будете под наблюдением. Я вам не очень-то доверяю. Вдруг что-то ценное утащите.
– Хорошо, я не против, – сказал Хью, – когда можно прийти?
– Я договорюсь с квартирантами, чтобы они на один вечер свалили. Вам хватит вечера?
– Думаю да, если вещей не много.
– Тогда я вам позвоню в скорости, скажу, когда:
– Благодарю, Марлена, – с чувством сказал Хью.
Марлена позвонила через час, видимо, марки были ей нужны. Хью помчался по указанному ей адресу. Его инстинкт охотника подсказывал, что он идет по верному следу.
Квартира Лаубе была в центре Римини. Старый дом с облупленным фасадом знавал лучшие времена. Он был богато украшен резьбой вокруг окон и двери подъезда, но в целом производил впечатление упадка. Все квартиры в нем сдавались туристам, и только в жилище Лаубе постоянно жила семья. Они согласились покинуть свое пристанище на вечер. У дверей квартиры детектива ждал молодой мужчина. У него был вид начинающего гангстера, а во рту поблескивала дыра от выбитого зуба. Он хмыкнул, окинув Барбера с ног до головы. Потом бесцеремонно обыскал детектива, пояснив: «На предмет ствола и клинка». У Барбера не было с собой ни пистолета, ни ножа. Только фотоаппарат и записная книжка. Он не представлял опасности для этого молодого бычка. Приятель Марлены отпер дверь квартиры, проводил Хью в самую дальнюю комнату по длинному полутемному коридору. В квартире было неопрятно, пахло псиной, на полу валялись обглоданные куриные косточки. Квартиранты явно не были приверженцами чистоты и фанатами уборки. Повозившись с крупным замком, навесы которого уродовали старую деревянную дверь, приятель Марлены отпер комнату. Приволок откуда—то стул и сел напротив двери. Он демонстративно уставился на Хью Барбера, который в свою очередь стал активно обшаривать комнату. Хью сразу увидел картину, косо висевшую на стене. Бегло осмотрев аляповатый портрет какой—то танцовщицы, Хью сделал вид, что она не представляет интереса для него, хотя в левом нижнем углу был характерный значок саламандры. Об этой метке ему рассказала папка Кристин, в которой были описания картин и каталоги. «Боже мой, – промелькнуло в голове Барбера, – ведь картина принадлежит кисти Аммона! И о ней мне не говорила Кристин Белли… А картина также может иметь высокую художественную и не только ценность. Барбер не стал ее фотографировать сразу. Он покрутился по комнате, вертя статуэтки на книжных полках, рассматривая часы в углу. Прошло минут двадцать. Приятель Марлены демонстративно зевал и почесывался под мышками. Барбер достал фотоаппарат и сделал пару десятков снимков всех попавшихся ему на глаза артефактов, включая портрет.
–Что скажешь об этой мазне? – спросил ленивым голосом наблюдатель.
–Ну, ваш оценщик был прав, – усмехнулся Барбер, – обычная картина, такую на любом вернисаже можно купить.
– Где? – с подозрением спросил наблюдатель.
–Ну, это место, где художники рисуют и продают всякие картины свои, – Барбер неопределенно махнул рукой.
–Но ты на всякий случай фотки покажи специалистам, – сдвинув брови сказал приятель Марлены.
– Ну да, мало ли… – ответил Барбер и стал осматривать содержимое шкафа.
– А в шкафу чо? – наблюдатель приподнялся со стула.
–Тут есть несколько альбомов по искусству, их можно сдать в букинистический магазин. Или коллекционерам, выручить десяток тысяч лир.
Конец ознакомительного фрагмента.