Ангелы Ойкумены
Шрифт:
…это неправильно!
Да.
…так не бывает!
Да.
…это не клеймение!
Да, это не клеймение. Это битва, сражение, схватка – называй как хочешь.
…почему?
Потому что коллантарии. Даже поодиночке, под шелухой, в окружении волков Великой Помпилии – коллантарии. Они ходили в волну, они изменились. Новое качество, раз и навсегда.
Первый ход за мной, предупредил Яффе.
Он разделся догола. Крисп нервничал, отводил взгляд, хотя никогда не считал
В дебютной части транса, сказал Яффе, я передам вам всю необходимую информацию в виде образного ряда с частичным эффектом присутствия. Она вас шокирует. Моя природа гематра, находясь в сенситивном контакте с вашей природой помпилианца, сгладит шок.
Вы говорили, буркнул Крисп. На сорок семь с половиной процентов. Пальцы дрожали, расстегивая рубашку, Крисп оторвал верхнюю пуговицу.
Потрясение, сказал Яффе. Оно все равно будет сильным. Не вмешивайтесь, хорошо? Максимум – корректируйте общую картину для большей реалистичности. Но сквозной сюжет не трогайте. Иначе я не смогу сообщить вам все, что нужно.
Я понял, кивнул Крисп. Не перебивать вас, пока вы даете вводную.
Отлично, сказал Яффе. Я дам вам знать, когда наступит ваша очередь. Допустим, образ сломанной рапиры. Она сломалась и вновь срослась. Запомнили? С этого момента начинайте выдвигать свои варианты развития событий. Спорьте со мной, соглашайтесь, ищите компромисс; все, что угодно.
Алам полез в ванну. Он был неплохо сложен и крепок телом – для своих лет. От Криспа не укрылась аккуратность движений, точный расчет самой мелкой работы мышц и суставов. Гематр берег спину. Возрастное? Нет, Яффе выглядел кем угодно, но только не стариком. Последствия травмы, подумал Крисп. Травмы, которую до конца не скомпенсировала даже уникальная медицина Элула и Таммуза. Он побывал в серьезной переделке. Мне страшно даже представить, как его ломало.
Радуйтесь, сказал Яффе из ванны. Радуйтесь, что молоды, что у вас все еще впереди. Перспектива – это гораздо лучше, чем воспоминания. Извините, что затрагиваю личные темы, но у вас очень выразительное лицо.
Радуюсь, пробормотал Крисп. У меня все впереди. У меня впереди такое, что вам и не снилось; впереди и внизу. Надеюсь, под шикарной перспективой вы не имеете в виду забавы в общей ванной. Если вы начнете болтать об этом где попало, я вас убью.
Соты исчезают.
В небо медленно, с натугой возвращается голубой блеск. Ветер, степь. Люди. На ногах устоял лишь вехден в простецкой рубахе, подпоясанной веревкой. По изможденному лицу стекают крупные капли пота. Вехден качается под ветром, словно дерево в бурю, но стоит. Он так закусил губу, что борода слиплась от натекшей крови.
Вокруг стонут, шевелятся. Дергаются в эпилептическом припадке. Глаза закатились, сверкают белки без зрачков; пена изо рта. Кое-кто лежит без движения.
Трое не дышат.
Тощий, жилистый вудун с трудом встает на четвереньки. В обычной реальности у него нет меча, но вудун все еще рычит. Сверкают зубы, ослепительно-белые на фоне угольной, посеревшей кожи лица. От их вида пробирает дрожь.
– Что, взяли? Взяли?!
Фильм нуждается в дополнительном монтаже. Эмоции персонажей отстают от действий, которые по логике сюжета должны быть продиктованы этими эмоциями. Складывается впечатление, что драматург прописывает событийный ряд в виде конспекта, а его соавтор, мастер мотиваций, задним числом раскрашивает происходящее чувственностью, опаздывая на секунду-другую.
Зрителя такой разрыв свел бы с ума.
Юноша-помпилианец, считай, мальчик, тоже встает на четвереньки. Обликом он сходен с Криспом. Двое враждующих зверей уставились друг на друга. Вудун готовится к прыжку. Оскал делается шире, течет слюна. Вудун хочет драться. Где угодно: под шелухой, в реальном мире, мечом, голыми руками, зубами. Ему все равно.
Он коллантарий.
Он не ботва.
Это наша гематрийская разработка, сказал Яффе. Он ворочался, устраиваясь поудобнее в склизком месиве. Если вам так легче, представьте двух операторов за общим пультом. Мы будем грезить, моделируя развитие ситуации.
Крисп стащил трусы, бросил их на пол – и едва не взвыл в голос. Запись! Он включил запись, и сейчас бесстрастная аппаратура зафиксирует, как Крисп Сабин Вибий нагишом полезет в ванну, где его ждет Идан Яффе в чем мать родила.
И крышка закроется.
Сотру, поклялся Крисп. Сотру к чертовой матери все видео! Только звук оставлю. Трибунал? Отлично! Лучше трибунал, чем вечный позор…
Я конструктор, сказал Яффе. Я с высокой точностью просчитываю вероятности, но у меня слабо развито образное мышление и визуализация. Тут вы в выигрыше. Для полноценной картины нужны мы оба: гематр и помпилианец, олицетворения высоких договаривающихся сторон, со свойственными каждой из наших рас особенностями мышления.
Крисп заставил себя подойти к ванне. Постоял, собираясь с духом. Высокая сторона? Он брезгливо коснулся плесени босой ногой. Против ожидания, субстанция оказалась приятной на ощупь – теплой и не скользкой, скорее уж бархатистой.
Прошу вас, сказал Яффе. От нас зависит очень многое.
С тяжким вздохом Крисп полез в ванну.
Коллант, космос. Все как в первый раз. Но свечение колланта стало ярче. Спектр изменился, в нем пробились золото и пурпур. На вид коллант больше обычного, разбух женщиной на сносях.
Планета.
Толчок, вспышка…
Степь, холмы, небо в кружевах облаков. Людей не семь – девять. Уже знакомые коллантарии, с ними – яйцеголовый дикарь и… Девятый оборачивается, и сомнения исчезают. Суровый варвар в черном – от шляпы до сапог. Бородка, орлиный нос. Длинная рапира на боку.
Диего Пераль!