Ангелы плачут в июне
Шрифт:
– Мериам сделала большую ошибку, – холодно улыбнулся Громов, ощупывая меня испытывающим взглядом. – Она оказалась недальновидной. Предсказывала по картам чужое будущее, а свое разглядеть не смогла.
– В итоге ее осудили за хранение и распространение наркотиков, к которым она на самом деле никогда не прикасалась. – Я вернула ему улыбку.
В голубых глазах Громова мелькнула настороженность.
– Вот как? А суд решил иначе.
– Конечно, никто ведь не знал, что наркотики ей подложили вы.
– Никто,
– Со мной тоже.
Его брови снова подскочили вверх, в голосе снова лязгнули металлические нотки:
– Вы мне угрожаете?
– А вы – мне? – не удержалась я.
Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Я – с нескрываемой неприязнью, он – с непроницаемым выражением лица.
– Как вы узнали о Мериам? – наконец поинтересовался мужчина.
– Я ведь ясновидящая, как вы сами неоднократно упоминали.
Он усмехнулся и недоверчиво покачал головой.
– Ясновидящие не задают десятки вопросов, они сразу видят ответы, разве не так?
– Я вижу только то, что на поверхности. Утром вы мысленно перебирали способы надавить на меня сильнее, чтобы добиться своего, и поэтому вспоминали Мериам.
Его лицо оставалось непроницаемым, но в голосе зазвучали угрожающие нотки:
– Что еще было на поверхности?
Я помолчала, взвешивая варианты ответов. Он не из тех, кто адекватно воспринимает критику в свой адрес, хотя, судя по тому, что я увидела даже мельком, ничего другого не заслуживает. Стоит ли выкладывать все козыри?
– Еще одно имя – Антон Сабельников. Вы поторопились закрыть дело, сфабриковав улики. Но суд не оценил ваших усилий и оправдал обвиняемого, в результате перспективный сотрудник Следственного комитета стал рядовым участковым.
Взгляд Громова стал задумчивым.
– О Сабельникове в газетах не писали, как вы…
– Разумеется, ваш отец сделал все, чтобы избежать огласки.
Голубые глаза презрительно сощурились.
– Разумеется. Его хобби – спасать репутацию семьи, а мое – портить. Досадно, что я оказался настолько поверхностным. Что еще интересного вы обо мне узнали?
Угроза в его голосе трансформировалась в предупреждение: «Свидетели долго не живут».
«Много чего», – мысленно буркнула я, а вслух сказала:
– Пока все. Чтобы узнать о человеке больше, мне нужно прикоснуться к нему и хорошенько сосредоточиться.
В голубых глазах мелькнуло недоверие, Громов напрягся и, могу поспорить, с трудом поборол желание отступить подальше.
– Ладно, допустим, вы действительно можете проворачивать фокусы, вроде чтения мыслей. Тогда наша задача упрощается. На этом можно очень хорошо зарабатывать. Мое предложение в силе, а вы…
– А я хочу сделать вам встречное.
Его брови сошлись на переносице.
– Я не торгуюсь, Злата. Больше можно, меньше – нет. От вас требуется принять мои условия, а не выдвигать свои. В противном случае…
– Что? Подставите меня, как Мериам?
Я не боялась его, и все же под ледяным взглядом Громова мой голос невольно дрогнул и прозвучал не так естественно, как хотелось бы. В памяти снова всплыли обрывочные воспоминания старшего лейтенанта, невольно подсмотренные мной. Особо опасен – вот его исчерпывающая характеристика. Такому лучше не перечить.
Он улыбнулся одними губами и холодно заметил:
– Не люблю повторяться. Придумаю что-нибудь другое, и можете не надеяться, что отложу на потом. У меня нет врагов, которые дышат в затылок, не потому, что я избегаю конфликтов, а потому, что сразу уничтожаю противника… морально, – добавил он, криво усмехнувшись. – Так каким будет ваш положительный ответ?
– Я не буду перестраивать свою работу и навязывать людям заоблачные цены, но могу предложить вам кое-что другое. Ночной клуб «Три кита» с подпольным казино. Вам это о чем-нибудь говорит?
Его брови снова подскочили вверх, на этот раз заинтересованно.
– Это тоже было на поверхности? Да, я иногда его посещаю, и что?
– Скажем, раз в месяц я могла бы организовать вам выигрыш, равный нужной сумме. Такой вариант устроит?
Несколько минут он разглядывал меня с задумчивым видом, затем медленно кивнул:
– Пожалуй, стоит попробовать. Мне без разницы, откуда деньги, лишь бы они были. В субботу и начнем.
Я механически оглянулась на календарь, сегодня четверг.
– Значит, договорились?
– Договоримся в субботу. – Громов хищно улыбнулся. – Если результат меня устроит.
Лично я до субботы ждать не собиралась.
– Устроит, не сомневайтесь. А мне хотелось бы извлечь выгоду из нашего сотрудничества прямо сейчас.
– Каким образом? – Он не скрывал удивления.
– Мне нужно увидеть Валю… то, что от нее осталось.
– Зачем?
– Я ведь не спрашиваю, зачем вам деньги, лейтенант.
– Деньги, которые я еще не получил, – язвительно напомнил полицейский. – Впрочем, ладно, это даже интересно. Идем.
Игнорируя его удивленно-насмешливый взгляд, я натянула наушники и включила плеер на полную громкость.
Несмотря на эти меры предосторожности, уже на пороге морга меня буквально пригнула к земле тяжесть скопившегося здесь негатива. Захотелось изо всех сил сжать гудящую голову ладонями и бежать прочь, вместо этого пришлось стиснуть зубы и идти вперед.
Не знаю, что сказал Громов медсестре и судмедэксперту, но через минуту мы остались одни, если, конечно, не считать усопших.
– Она там. – Громов безучастно кивнул в сторону стола, на котором лежало нечто накрытое изжелта-белой застиранной простыней.