Ангелы смерти. Женщины-снайперы. 1941-1945
Шрифт:
Капитан Безродный дал ей двух опытных солдат из взвода пешей разведки. Эти крепкие ребята знали правила рукопашного боя, стреляли из всех видов ручного оружия, не раз ходили к фашистам в тыл за «языками». На сей раз вооружились они новенькими автоматами «ППШ-41». Был у них и пулемет Дегтярева с тремя запасными дисками.
Вместе со снайперами и разведчиками просился в ночной поход и Анастас Вартанов. Но он умел хорошо стрелять только из ружья системы «Бердан-2». Некоторое сходство с винтовкой Мосина оно имело. Потому они решили дать ему простую, не снайперскую «трехлинейку» и все-таки взять с собой, ибо
В общем, нагрузка на солдат была немалая: по двести патронов каждому, по пять гранат, винтовки, автоматы, ручной пулемет, саперные лопатки, фляги с водой, сухой паек. У Людмилы — еще и пистолет «ТТ» с двумя магазинами — шестнадцать выстрелов. Впрочем, если в подобном рейде придется воспользоваться пистолетом — значит, дело приобрело плохой оборот…
Но пистолет не понадобился.
На рассвете они пришли к хутору Мекензия и заняли позиции в тылу гитлеровцев, согласно разработанному плану: Людмила со старым егерем — напротив дома, держа вход в него на мушке; три снайпера — в пятнадцати метрах от нее слева, два разведчика — в пятнадцати метрах справа. Их цель — середина поляны и камень — известняк, где останавливалась полевая кухня.
Боковой ветер силою примерно 4–6 метров в секунду дул порывами, то затихая, то усиливаясь. Ближе к полудню его направление определилось точнее — под углом до 90 градусов. Людмила сосчитала поправку для шкалы бокового барабанчика на металлической трубке оптического прицела — Vi при дистанции 150–180 метров — и показала подчиненным знак пальцами, чтобы они также отрегулировали прицелы на своих винтовках «СВТ-40».
Немцы — солдаты очень дисциплинированные — собрались в нужном месте, в нужное время и в нужном количестве. Кухня подъехала в 11.37, приступила к раздаче еды в 11.50. Людмила ждала, когда фрицы обступят кухню потеснее. На прицеле она держала долговязого унтер-офицера. Он выделялся среди других, что-то громко говорил, рядовые его слушались. Наконец унтер подошел к повару, разливавшему черпаком суп. Павличенко, еще раньше положив указательный палец на спусковой крючок своей именной «СВТ-40», теперь мягко нажала на него, и выстрел прозвучал.
Так принято при проведении рейда: первым стреляет командир группы, его выстрел — сигнал для всех остальных о том, что операция началась.
Русские открыли ураганный огонь с трех точек, который стал кромсать серо-зеленую толпу на части, валить врагов на землю. Унтер-офицер упал первым с простреленной головой. Повар, который в это время протягивал ему кружку, наполненную кофе, сначала ничего не понял, но потом спрятался за кухней. Русские пули пробили оба котла на ней. Картофельный суп смешался с коричневым кофе и, дымясь, потек на серовато-белую крымскую почву. Через минуту ее стало не видно из-за тел германских пехотинцев.
Майор артиллерии выскочил из дома, услышав крики и пальбу. Пуля тотчас пробила ему переносицу — это был привет от снайпера Люды. Старый егерь тоже стрелял, и довольно метко. Он убил ординарца. Через поляну, покрытую фрицами в серо-зеленых мундирах, нападающие бросились к дому. Павличенко вытащила документы майора из кармана его кителя, срезала «финкой» один погон и металлический знак ордена «Рыцарский крест», достала из черной кожаной кобуры офицерский
— Партизанен! — раздался крик оттуда.
Связист-ефрейтор, прижимавший к уху трубку полевого телефона, больше доложить начальству ничего не успел, поскольку получил пулю в грудь. Все, что лежало перед ним на столе — карты, донесения, приказы, книга кодов, — досталось отважным бойцам 54-го имени Степана Разина стрелкового полка. Убегая, они прихватили с собой и висевший на стене туго набитый солдатский ранец, и пистолет-пулемет, который у нас в народе почему-то называют «шмайссер», хотя талантливый германский конструктор оружия Гуго Шмайссер к нему никакого отношения не имел, а производила это интересное во всех смыслах изделие фирма «ERMA», маркируя его «МР-38» и «МР-40».
Группа покинула место боя столь же стремительно, как и атаковала. Бежали через лес почти полкилометра. Уходили на юго-восток по охотничьей тропе, которую знал Вартанов. Он вел их к нейтральной полосе, но днем переходить ее не следовало. У лесника имелась на примете дальняя заимка: деревянная хибарка, наполовину вросшая в землю недалеко от родника, среди высоких деревьев бузины и акации, с густым подлеском из «держи-дерева», грабинника, можжевельника колючего. Там бойцы, повалившись на землю от усталости, стали ждать наступления темноты.
На рыжей мягкой хвое под можжевельником они лежали вповалку и спали беспробудным солдатским сном.
Первым караул нести вызвался Вартанов, хотя из-за преклонного возраста устал больше других.
Павличенко проснулась часа через три, точно услышав звонок будильника. В лесу что-то изменилось. Ветер утих, сильно похолодало. Температура воздуха не превышала шести градусов, и плотное облако, цветом сходное с молоком, медленно опускалось на склон горы. Деревья, ожидая погружения в него, словно оцепенели, вытянулись вверх. Правду говорил ей старый егерь: они боятся осеннего тумана.
Вартанов вместе с Федором Седых хозяйничали у родника. Они вырыли углубление в земле и развели там небольшой костер. Его дым смешивался с туманом и потому опасен для группы не был. Над огнем висел котелок. Вода уже закипала. На плоском камне солдаты расставили кружки, фляги, хлеб, нарезанный толстыми ломтями, брикеты пищевого концентрата горохового супа-пюре, которые собирались растворить в кипятке. Имелось и существенное дополнение к обеду: в немецком ранце, который они унесли из дома лесника, оказался офицерский сухой паек: сырокопченая колбаса, сыр, жестяные банки с сардинами в масле, галеты, то есть продукты рядовым защитникам Севастополя абсолютно недоступные.
Это порадовало участников рейда ничуть не меньше, чем благополучный исход боя. Непосредственное отношение к фронтовой удаче имела старший сержант Павличенко. Знаменитый снайпер привела их к месту засады, вовремя отдала приказ об открытии огня и затем вывела свой отряд из фашистского тыла. Однако Людмила Михайловна держалась скромно. Присев на трухлявый пенек в сторонке, она внимательно рассматривала собственные трофеи. Довольно долго ее занимала конструкция пистолета «вальтер», доселе Люде незнакомая, потом — германский орден, но более всего — документы убитого ею офицера.