Ангелы тоже люди
Шрифт:
– Я вижу, - девочка внимательно посмотрела на нее, а потом безапелляционно заявила, -
наверное, ты влюбилась.
– Как ты узнала?
– удивилась Вероника.
– Ты влюблялась когда-нибудь?
– Нет, никогда. Наверное, я еще не доросла, хотя девчонки из нашего класса влюблялись, а
некоторые даже не раз. Но я читала много книжек. К тому же у тебя на лбу написано: «Я
счастливая». И уж, конечно, не оттого, что сдала зачет. Думаю, с зачетами у тебя проблем
не
– Верно. Как ты угадываешь? Или привидения все знают?
– Во- первых, я не привидение, не называй меня так, если не хочешь обидеть. Во-вторых, я
не угадываю, а чувствую. Но наверняка, конечно же, не знаю. Вот, например, я
чувствовала, надеялась, что ты придешь. И ты пришла.
– А что ты еще чувствуешь? Скажи мне, что будет со мной?
– Я же сказала, что не знаю, я не предсказательница.
– Жаль. А так бы хотелось узнать, что будет дальше со мной, с Данилом…
– Так зовут твоего парня?
«Действительно, ведь у меня теперь есть парень! Нет, не просто парень, а любимый, мой
принц зеленоглазый…»
– Да, его так зовут.
– Какой он?
– Красивый, безумно красивый. И еще умный. Вобщем, самый лучший.
– Здорово. Я бы тоже хотела испытать что-нибудь такое… когда- нибудь...
– глаза девочки
опять загрустили.
– Не переживай так. Я много читала про то, что бывает жизнь после смерти. Как будто бы
бог нам дает по нескольку шансов. Может, и у тебя будет новая жизнь, а в ней любовь.
– Но почему тогда я здесь? Почему бог не забирает меня к себе? Я устала, мне хочется
домой. Но это теперь невозможно. Тогда где мой новый дом, кто заберет меня отсюда?
–
глаза девочки наполнились слезами. Веронике стало неудобно за свое счастье, когда кто-
то вот так страдает. Она подошла к Лейле и дотронулась до ее плеча.
– Все будет хорошо. Мне кажется, тебе просто надо подождать. Знаешь, по-моему, это
похоже на то, как родители иногда опаздывают забрать ребенка из детского сада. И ему
кажется, что его тут навсегда оставили. А у родителей просто важные дела, и нужно
немного проявить терпения.
– Тебя когда-нибудь забывали в садике?
– Нет. Я в садик не ходила, меня буля воспитывала. А тебя?
– Не забывали. Мама меня очень любила, всегда приходила вовремя и обязательно
приносила с собой что-нибудь вкусненькое. Мне сильно ее не хватает. Она переживает,
думает, что мне плохо. Я так хотела бы прижаться к ней, рассказать, что мне не больно,
сказать, чтоб она не плакала…
– А отчего ты... умерла?
– абсурдность вопроса, да и самой ситуации, конечно, доходили до
Вероники, но она сама себя успокаивала: «Я же сплю».
Лейла помолчала, как будто думая, хочется ли ей об этом вспоминать.
– Я болела, рак крови. В последнее время жить было тяжело, умирать было легко…
– Расскажи, как это умирать? Страшно?
– Нет… Я даже сразу и не поняла, что умерла. Просто было больно, до потемнения в
глазах, а потом стало легко и свободно… Потом я ничего не помню. Очнулась я уже
здесь… А мама у меня красивая была, у нас в Акдаме, в Осетии, все женщины красивые:
стройные, высокие, гордые… Ты могла бы познакомиться с моей мамой, она бы тебе
понравилась.
– Она не приходит сюда?
– Приходит. Я вижу, как на плите цветы появляются, но ее увидеть не могу.
– Послушай, у меня сегодня такой счастливый день, я не хочу о грустном… Извини,
наверное, я эгоистка…
– Ничего. Хорошо, что ты пришла. Спасибо. И спасибо, что ты такая счастливая. Здесь
слишком много печали, ты - как лучик солнца.
– Мне надо идти.
– Я знаю. Не забывай меня.
– Не забуду.
Вероника взяла Лейлу за руку. Рука была маленькая, теплая и живая. Она пожала ее и
пошла к воротам.
– И еще, пожалуйста, - Вероника оглянулась, девочка смотрела на нее просительно, -
никому не говори, что мы встречались. На самом деле, мне нельзя ни с кем разговаривать.
Иначе ты меня никогда больше не сможешь увидеть. Я думаю, это как сбой в
компьютерной программе. Если о нем узнают, его исправят.
– Хорошо, не скажу.
Открыв глаза, Вероника увидела Данила. Спящий, он напоминал ребенка. Вероника
улыбнулась. Какой он красивый! Она огляделась. Комната представляла собой полный
бардак, сразу можно понять, что это логово волка-одиночки. Совковская «стенка», о
которой в прежние времена мечтали многие советские потребители, была покрыта
плотным слоем пыли, волнообразные следы на ней от взятых с полок книжек напоминали
следы лыжника на девственном снегу горной трассы. На бельевой тумбе стоял дышавший
на ладан телевизор, который пытался все еще быть цветным, некоторые ручки-крутилки
были безвозвратно утеряны. Занавески были тюлевые, к удивлению, не сильно грязные, в
контраст к окнам, которые, наверное, были не мыты как минимум год, а то и больше,
поэтому солнце, беспощадно светившее в окно, практически не мешало. На подоконнике
сидел кот, черный до безобразия, и, не мигая, смотрел на Веронику. Никаких эмоций