Англия, Англия
Шрифт:
В этот день он был в подтяжках Французской академии, что оказалось пророческой деталью: на заседании его уста были щедры на неподражаемо-питменовские bоn mot и apercus. Комитету посчастливилось быть свидетелями экстраординарно-широкого tour d'horizon.
Текущая Сюзи была новенькой Сюзи, и порой сэр Джек безуспешно силился припомнить, почему, собственно, ее нанял. Фамилия, разумеется, и отец, и отцовские деньги, и так далее, и временами шаловливая улыбка, и этакая податливая сексуальность, которую он провидел под ее накрахмаленными платьицами… Но все это были обычные условия приема на данную должность. Однако от Сюзи также требовалась капелька чутья, толика экстрасенсорных способностей, этакое «je ne sais quoi», в общем. А ведь любой дурак вам скажет, будто референт — это учтивый и аккуратный передатчик информации…
— Ой, — произнесла Сюзи в трубку, а затем, с неуместной улыбкой, промолвила: — Боюсь, что Вуди был вынужден уйти домой, сэр Джек. Полагаю, у него разыгрался радикулит.
При случае надо будет ее поправить насчет «Вуди». «Вуди» шофера зовет сэр Джек. Вроде бы не совсем дура, ну что ей стоит сказать «Вуд»?
— Вызовите кого-нибудь другого.
Последовало бормотание с вопиюще неподходящей интонацией: бодрая констатация фактов вместо глубокой скорби из-за того, что планы начальника срываются.
— Они все выехали, сэр Джек. Обслуживают конференцию. Может быть, вызвать вам такси?
— Такси, девочка? ТА-КСИ? — Этот ляп был столь ужасен, что сэр Джек почти развеселился. — Вы воображаете себе, что начнется на бирже, если меня сфотографируют садящимся в такси? Пятьдесят пунктов? ДВЕСТИ? Женщина, в вашей пустой головке шариков не хватает. ТАКСИ! Достаньте мне лимузин, limousine, — повторил он с французским прононсом, демонстрируя, что шокированное неодобрение можно сочетать с юмором. — Нет, — призадумался он. — Нет, Пол меня отвезет. Согласны, Пол?
— Вообще-то, сэр Джек, — сказал Пол, не глядя на Марту, но думая об участке ее кожи позади и выше левой коленки, о разнице между пальцем и языком, между плотью, одетой в шелка, и плотью как таковой, между ногой и ногой, — вообще-то у меня встреча.
— Верно-верно, встреча. У вас встреча со мной. Мы встречаемся, и вы меня везете к моей тетушке Мэй. Так что найдите себе, блин, фуражку, дегаражируйте свой хренов служебный «ягуар» и отвезите меня в Чорливуд.
Член Пола, уже поднявший было голову в предвкушении свидания, юркнул назад в норку. На Марту Пол взглянуть не посмел. Ему было плевать, что начальник унизил его прилюдно — фортелями сэра Джека тут никого не удивишь, — но Марта… Марта. Три минуты спустя он обнаружил, что, согнувшись, открывает заднюю дверь своей собственной машины. Сэр Джек недобро замешкался, выжидая — пока Пол не отдал ему честь неуклюжим, заимствованным из какого-то полузабытого военного фильма жестом.
— Вы очень любезны, — раздался из-за его левого уха голос, когда привратник поднял шлагбаум в более отработанном салюте. — Несколько мелких замечаний — уверен, вы не сочтете мои советы оскорбительными. Ваша машина — а, по совести говоря, МОЯ машина — выглядит так, точно только что гналась вслед за лисой задним ходом по вспаханному полю. Неотмывабельное в погоне за несъедобным, если разрешите скаламбурить. Прежде чем меня везти, всегда меняйте галстук на какой-нибудь попроще — желательно простой черный. И последовательность событий должна быть вот какая: фуражка снимается и зажимается под мышкой левой руки, вы распахиваете дверь, вытягиваетесь по струнке, отдаете честь. Capito?
— Да, сэр. — Вот только Пол скорее изобразит эпилептический припадок, чем пройдет через все это еще раз.
— Хорошо. А Марта, бьюсь об заклад, вас дождется и еще слаще поцелует. — Пол машинально покосился на зеркало — и увидел, что сэр Джек, предвосхитив этот порыв, смотрит на него с презрительным торжеством. — Не отвлекайтесь от дороги, Пол, ваше поведение абсолютно недостойно шофера. Ну конечно же, я «знаю». Я знаю все, что мне нужно знать. К примеру — да будет это вам утешением, — я знаю, что на свете очень мало вещей, которые от ожидания портятся. Рисовая каша, конечно, и суфле, и доброе старое бургундское. Но женщины, Пол? Женщины? Мой опыт гласит: отнюдь. А говоря начистоту — прошу не считать мой намек неуместно-непристойным, — совсем наоборот.
Хихикнув, как водевильный распутник, сэр Джек раскрыл свой портфель. Пока они продвигались медленными рывками среди влажно моргающих фар, Мыслелов перебирал в уме известные ему наизусть рациональные объяснения произошедшего. Самомнение сэра Джека пожирает столько кислорода, что он искренне считает: красть этот живительный газ из легких окружающих — вполне резонно и справедливо. Сэр Джек — нормальный дотошный начальник, платит он хорошо и ждет взамен безупречной службы, а за всякий сбой кто-то должен отдуваться. Просто пришла твоя очередь на этой неделе, в этот день, в эту наносекунду, хватит обращать внимание на ерунду! Вывод: унижение было совершенно неоправданным, но сама несправедливость, сама экстремальная форма, в которую было облечено недовольство, указывает, что сэр Джек вовсе не имеет на тебя зуб. Альтернативная версия: он имеет на тебя зуб, и это факт — потому-то и выбрал тебя в шоферы, выделил из общей массы и дал тебе это понять. Будь ему плевать, он бы не напрягался. Со стороны сэра Джека — почти что признание в любви.
Все это Пол твердил себе, пока пробка перед светофором постепенно рассасывалась. Поскольку иначе он был бы обязан слегка крутануть руль — вот та-ак, к примеру, — и, направив «ягуар» на встречный грузовик, прикончить начальника и себя. Вот только любой служащий «Питко» скажет, чем дело кончится: Пол превратится в отбивную под татарским соусом, а сэр Джек бодрым шагом выйдет из раздавленной машины и упоенно расскажет о щедрой душе Провидения первым же телевизионщикам, добравшимся до места катастрофы.
После часового молчания, за время которого у Пола — и он это заметил сам — до предела съежилось чувство собственного достоинства, они выехали в пригород, полный мокрых берез и мерцающих огоньков домовой сигнализации.
— Здесь. Два часа. Кстати, мои шоферы никогда не пьют.
— Дождь, сэр Джек. Может быть, подвезти вас к дверям?
— Зонтик. Сверток.
Пол вытерпел неловкую процедуру с фуражкой, дверью и отданием чести, затем проводил глазами сэра Джека, зажавшего под мышкой бумажный пакет с бутылкой шерри. Пол залез назад в машину, швырнул фуражку на пассажирское сиденье и потянулся к телефону. Прости, Марта, прости, что я не смел на тебя взглянуть. Надеюсь, ты меня не презираешь, не ненавидишь. Я тебя люблю, Марта. А насчет сэра Джека ты права, ты всегда права, вот только мне не хотелось глядеть в лицо фактам. Завтра я, возможно, заговорю по-другому, но сегодня ты права. Все в порядке? Или я тебя потерял? Я ведь не потерял тебя, правда?
Набрав номер до половины, Пол застыл: кровь вновь прихлынула к его щекам, а с ней вернулся разум. Ну естественно: начальник наверняка получает перечни всех телефонов, по которым звонят из всех служебных машин. Таких деталей сэр Джек никогда не упускает. Потому и насчет Марты догадался, это как пить дать. А если Пол позвонит ей сейчас, сэр Джек узнает и придержит этот факт в своей слоновьей, злопамятной памяти до какого-нибудь момента — момента неподходящего, прилюдного.
Значит, телефонная будка. По нашим временам редкость. Пол стал колесить по пустынным улицам, сворачивая наугад. Собаки и их хозяева, респектабельный алкоголик, ковыляющий домой с грузом, никаких будок… и вдруг в двадцати ярдах впереди, на кривой улочке с особняками, еле-еле освещенной копиями викторианских газовых фонарей, его фары высветили полосатый зонтик, какими пользуются при игре в гольф. Вот гадость. Что теперь — проехать мимо или резко затормозить? Что ни сделай, все выйдет нехорошо — или сэр Джек найдет резон, почему это нехорошо. И вообще перед тем как выйти, он наверняка запомнил пробег машины, чтобы потом содрать с Пола за липший бензин.