Англия изнутри: записки нелегала
Шрифт:
— Есть разные ситуации, и люди по разному на них реагируют, кто-то дает, но просит взамен, а кто-то, как в том мультфильме, помнишь: делает добро, и бросает его в воду.
— В воду, а что взамен? Спасибо? Или пошел на хрен? Вон ваш союз любимый, помогал всем и странам третьего мира, и соседям. А как только появилась возможность, так бросили все и с чем остались? С голой жопой? Они дали нам промышленность, построили города, а мы оперились и послали союз подальше. Так, где ваша благодарность? Бескорыстие? Все решают деньги, заплатил, получил работу, нет, иди, ищи лохов.
— Ну, хорошо, — кивнул Виталя, отодвигая банку пива, — ну купили
— Ваши бабы тоже работают проститутками.
— Белорусок здесь не много, — покачал головой Виталя, — Володя правильно сказал, литовки, украинки и полячки.
— Не важно, а на промышленность мою мне плевать, я молодой, смогу, заработаю, я не вы, от государства подачек не жду. Сам справлюсь, было бы здоровье.
— Речь сейчас не о том, да вы получили все, что хотели, свободу, только раньше вы ездили в Москву, которая вам реально помогала, и не просила особо ничего взамен, у вас была своя культура, свой этнос, история. Теперь вы смотрите в сторону Европы, хотите ездить в Брюссель, который деньги дает только взаймы, под такие проценты, которые и твои дети не отдадут, на историю вашу, Европе насрать, извини за выражение, а уж культура в Латвии? Так это вообще никому не нужное слово. Знаешь, я много езжу, со многими общаюсь, ты не первый кому я это говорю. Смотри, чтобы в один из дней, когда до вас дойдет, что вы получили взамен, вам не стало стыдно и горько перед вашими детьми.
— Не будет горько.
— Тебе рано это говорить, поживи, стань мудрей, посмотри вокруг. Однажды вы поймете, что у Европы свой путь, в котором мы все стоим на обочине. Европа никогда не была ни для кого союзником. Хищные звери беспокоились только за свои латифундии и золотой кошелек. Мы для них дешевая раб сила и рынок сбыта некачественных товаров.
— Когда мы вступим в Евросоюз мне на это будет начхать, если мне не будет нравиться жить в Латвии, я спокойно перееду в Англию, например, или Германию, и буду себе жить припеваючи.
— Нас рассудит время.
— Да нечего ему рассуживать, вот ты такой умный, да? Какого хрена ты работаешь на поле? Иди в правительство, занимайся полезными делами в Белоруссии. Что ж ты подымаешь экономику Англии, а не Белоруссии? Значит, мне говорить, что я баран и ничего не понимаю можно, а себе ты как это объяснишь?
— Я не сказал, что ехать на заработки не стоит, мы заговорили о другом…
— Ни о чем мы не говорили, ты подобно другим моралистам, защищаешь союз, но они там, в Москве, сами виноваты. Времена меняются, это в ваше время, родина сказала и все пошли, а в мое время всем плевать на родину. Кого я пойду защищать? Власть олигархов одних, против других? Мне это надо? Да пусть они хоть перережут друг друга, я только улыбнусь. У меня есть моя семья, вот за них я глотку перегрызу, а родина сейчас это несколько
— Ну, хватит, — вмешался Юра, — мы собрались отдохнуть, а вы здесь такую тему развили.
Я посмотрел на часы, которые стояли на полке, над нами, было уже 22–30.
— Я уже, пожалуй, пойду, — сказал я, — а то завтра на работу.
— Давай допьем, — согласился Юра, — и пойдем.
На следующий день на клубнике нас с Юрой начали немного прессовать. В первые дни, глядя, как делают другие мы, конечно же, хитрили. Ящик с пинетками стоит дороже чем, ящик с гнилой клубникой, да его и собирать тяжелее и дольше. Поэтому принцип «правильного» собирания клубники заключался в том, чтобы плохую клубнику ложить на низ, а хорошей присыпать. При сдаче получалась отличная картина, сверху красавцы, в конце гадость. Но зато тебе засчитывают ящик.
Меня начал прессовать польский супервайзер Юрек, я принес ящик и уже собирался, как обычно, ставить его в общую стопку, когда он меня остановил:
— Положи ящик.
Я поставил ящик на землю.
— Не хорошо так собирать, — сказал он, перебирая мои пинетки, — это не сбор клубники, это сбор отходов. К тому же, ты мало набираешь клубники. Вот нормальное собирание клубники.
Он из 3 пинеток набрал одну, накидал с горой клубники и поднял ее вверх.
— Вот это качество.
— А здесь так кто-то собирает?
— Так все собирают, — он выкинул плохую клубнику в сторону и поднялся, — иди, добирай ящик. Будешь приносить плохую клубнику, принимать ее не буду.
Я вернулся на ряд в не очень хорошем расположении духа. Чуть дальше мы встретились с Юрой.
— Смотрю, ты сегодня тоже попадаешь? — спросил я.
— Да, Йонес падла вообще охамел, из 2 моих ящиков сделал половину одного, говорит, иди, собирай нормально.
— Меня Юрек прессует, но я такую теперь выношу клубнику, что ему придраться не к чему.
Когда мы возвращались на обед, то снова затронули эту тему.
— Это нормально пацаны, — сказал Володя, — мы же вас предупреждали. Это еще что, был случай, и не один раз, выносит поляк, там пинетки полупустые, даже до верху не достает, его пропускают. А у меня с горой, но Анна начинает проверять и, выкинув из ящика, говорит, иди, собирай. Я ей, смотри сюда, здесь вообще пусто. Она, будешь со мной спорить, работать не будешь. Так что ничего, привыкайте, поляки и литовцы здесь на особом счету.
На обед мы с Юрой подогрели банку фасоли, вбили яйца и поели.
— Если собирать качественную клубнику, — начал я, — то скорость минимальная. Тогда от силы 20 корзин в день будет получаться. Заработок сильно упадет.
— Не парся особо, надо показать, что мы все поняли, они здесь боссы и мы со всем согласны, они привыкнут, и мы будет собирать как раньше.
После перерыва мы вновь вернулись на поле.
Собирая качественную клубнику, ты увеличивал время сбора еще и потому, что качественной клубники на поле было не много. Так, были поля, где за один ряд могло получиться от силы 4 ящика, из них хорошего качества 2.