Англия изнутри: записки нелегала
Шрифт:
Во время сбора клубники был еще один секрет. По правилам, ты должен был собирать свой рядок под чистую, после прохода там должна была оставаться только зеленая клубника. Гнилая, порченная, должна была кидаться на землю, или, если она в кондиции, то в ящик с гнилью. А «успешный» сбор заключался в том, чтобы заранее занять чужой ряд и пройти быстрее, чем он. Поскольку ряды находились рядом, твоя ладонь вполне доставала до клубники соседа. Ты, пока он был сзади, быстро обчищал его ряд и свой, оставляя ему гниль и гадость, а сам
Когда я понял эту схему, я стал торопиться, чтобы меня не обгоняли и не обчищали мою хорошую клубнику. Пару рядов мне это удалось сделать, я не дал себя обогнать, но потом появилась тяжелая артиллерия в виде польского супервайзера Юрека.
— Алекс! — услышал я его и обернулся, — Иди сюда.
Я находился на половине клубничного ряда, чуть в стороне, буквально в метрах 3 от меня торопился поляк. Он пытался вырваться вперед, поскольку ряд действительно был хорошим, в отличие от предыдущих.
Я подошел к польскому супервайзеру.
— Нельзя оставлять гниль на рядах, — сказал он, подымая лист и показывая мне поросшую мхом клубнику.
Я чуть поднял взгляд на ряд поляка, и показал ему рукой на такую же точно ситуацию.
— Его тоже позовешь? — спросил я.
— Я сам решаю, кого мне звать, — недовольно сказал он и, сделав шаг, оторвал гниль с ряда поляка, — пересмотри свой ряд сначала, чтобы такого больше не было.
Понятно, что даже тех 2 минут, пока мы беседовали, и я быстро просматривал свой ряд, поляку хватило, чтобы вырваться вперед. Потом меня еще несколько минут держали на приемке товара, проверяя качество клубники, которую я принес.
Вернувшись назад, после сдачи 2 ящиков клубники я увидел, что поляк перешел уже на другой ряд. Мою половину ряда он обчистил, как мог.
В общем, как это часто бывает, при равных возможностях заработать, нам заведомо создавались иные условия, чем были у других.
Я очень сильно возмущался по этому поводу, но Юра был спокойней.
— Ничего, не горячись, сейчас они побесятся, потом успокоятся.
Когда мы с Юрой только приехали на ферму, там было 4 малазийца. Студенты из Лондона приехали подзаработать на каникулах. Одни изучали язык, другие непосредственно учились на информационные технологии, инженеров.
Приехало их четверо, и, похоже, так понравилось, что они пригласили сюда своих друзей. Уже через неделю, на ферме было больше 40 малазийцев. Большая часть тех, с кем мы общались, были приятные молодые люди с живым умом. Они держались обособленно от нас, но охотно шли на контакт, особенно если ты владел английским. К тому же, они не были заражены этим варварским способом сбора. Если малазиец стоял рядом с тобой на твоем ряде, то ты мог спокойно и нормально собирать клубнику, они у тебя, ее не воровали.
К ним поляки и литовцы тоже сильно придирались, малазийцы сперва не реагировали, улыбались, смеялись, даже шутили по этому
Малазиец принес 2 ящика с клубникой. Его сегодня уже трижды возвращали на поле, добирать клубнику в пинетки.
— Иди сюда! — окрикнул его по-польски Юрек.
— Говори по-английски, — предупредил малазиец.
— Что есть это?! — спросил поляк, выкидывая из ящика клубнику, и начал ругаться по-польски.
— Говори по-английски! — крикнул на него малазиец.
— Иди, собирай! — заорал поляк по-английски, откидывая ящики малазийца.
Малазиец подошел к стопке ящиков с собранной клубникой, показывая на верхний ящик, который только что спокойно принял Йонес у поляка.
— А это нормально?!
В пинетках действительно не хватало несколько сантиметров до верха, о качестве этой клубники можно было только сказать, что те, кто ее купит либо слепой, либо кретин.
— Иди, собирай, я тебе сказал! — продолжал орать поляк.
— Ты как со мной разговариваешь?!
— Как хочу, так и разговариваю! Ты, черный урод!
— На, получи! — малазиец схватил свой ящик и кинул его в поляка, тот увернулся, но часть клубники в него попало. Он отбежал от малазийца и от страха аж задрожал, весь покрывшись пятнами, не в силах ничего сказать.
Малазиец обозвал его, как умел и ушел к своим.
Я не знаю, что он сказал им, но все малазийцы сдали свои ящики. Причем если выбрасывали у одного, то второй ему давал свою клубнику, чтобы засчитали ящик. После этого они покинули поле.
Поляк в страхе просидел еще час, отходя выпада маленького, но гордого народа.
Оказывается, сразу после поля, все малазийцы пошли к фермеру Нилу, но встретила их его жена Мария. Она молча выслушала их историю и сказала:
— Не нравится, можете получить расчет и уезжать, я вам ничем помочь не могу, мои супервайзеры знают свое дело.
Малазийцы все поняли сразу и решили, что если жена фермера такая хамка, то такой же точно у нее и муж, и попросили расчет. Мария согласилась, но попросила подождать до вечера, пока она получит данные о зарплате.
Я разговаривал вечером с одним из малазийцев, парень учился на компьютерные технологии в Лондоне.
— Это не ферма, — говорил он, — это рабский притон, с людьми нельзя так обращаться. Мы приносим фермеру хорошие деньги, делаем качественную работу, тяжелую работу. Мы не просим невозможного, но здесь нужны нормальные люди, а не эти польские и литовские дураки. Вечером, когда фермер выдавал нам деньги, мы попытались ему рассказать то, что произошло на поле. Мы считали, что может он, поступит иначе, чем его глупая жена. Но он нас даже слушать не стал, сказал, вы решили уезжать, уезжайте, завтра чтобы вас здесь уже не было. Тупой деревенский английский дурак! Да на его ферме мы и часа оставаться не будем!