Английский бульвар

Абдуллаев Чингиз Акифович

Очевидно, эта машина бывает ему нужна для рискованных мероприятий. Я вижу в глубине салона Цирила с пистолетом в руках. На дуло надет глушитель.

— Садись в машину, — негромко приказывает Цирил.

Я смотрю на яхту. Она совсем близко. Но если я закричу, он выстрелит. В этом можно не сомневаться. И никто не поймет, что случилось. А ведь до яхты Арчи всего шагов пятьдесят…

— Быстрее! — командует Цирил.

Я вынуждена подчиниться. Наклонив голову, я лезу в салон автомобиля. В этот момент Цирил вдруг крепко прижимает к моему носу какую-то тряпку. Я пытаюсь сопротивляться, хочу крикнуть, оттолкнуть его

руку, но чувствую, как захлебываюсь в какой-то дремоте, мои руки слабеют и я проваливаюсь в небытие. И даже не чувствую, как Цирил втаскивает меня на заднее сидение, чтобы пересесть за руль и быстро уехать.

Меня начнут искать почти сразу после похищения. Но, к сожалению, этого я уже не увижу.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Когда веревки больно врезаются в тело, их начинаешь чувствовать даже в одурманенном состоянии. Хочется сбросить их с себя, размять затекшие руки. Не знаю, почему так происходит, но сначала вы видите во сне, что вам связывают руки, а потом, проснувшись, обнаруживаете, что все так и случилось на самом деле.

Я открыла глаза и глубоко вздохнула. И чуть не задохнулась от пыли.

Где я нахожусь? Темно и пыльно. Но пол подо мной слегка трясется, как будто я нахожусь на моторной лодке. Нет, не на моторной. Скорее, в машине. Я пытаюсь подняться и чувствую, что голова упирается во что-то твердое, Меня трясет сильнее, и я снова падаю. Теперь я обнаруживаю, что ноги у меня тоже связаны. А рот заклеен какой-то лентой, от которой трудно избавиться. Если я правильно понимаю, меня связали по рукам и ногам, заклеили рот и запихнули в багажник автомобиля. От возмущения и обиды хочется плакать. Алессандро был прав: у меня действительно «коровьи мозги», если я так глупо попалась. Сама виновата!

Он, наверное, платил частным детективам огромные деньги и обещал еще большую награду, если они меня найдут. Они и нашли. Из-за моей неосторожности. Бедная Симона! Она не справится одна с этими мерзавцами. И весь наш план — коту под хвост.

Я делаю еще несколько попыток развязать руки или ноги. Но ничего не выходит. Цирил связал меня крепким узлом. Не знаю, каким. Морским или другим, но развязаться невозможно. Я снова задыхаюсь и плачу от бессилия и бешенства.

Мы едем довольно долго, наверное, больше часа. Я уже чувствую, что не могу больше лежать в этом пыльном багажнике. Но вот машина куда-то въезжает и останавливается. Я слышу громкие шаги. Багажник открывается, и ко мне наклоняется человек с глубоко посаженными глазами. Это подлец Цирил. Он ухмыляется, поднимает меня и переносит куда-то на пол. Я успеваю оглядеться. Мы находимся в гараже. Дверь закрыта. Я лежу на цементном полу.

Цирил торжествует.

— Ты думала, что можешь всех перехитрить? — спрашивает он. — Решила, что мы никогда тебя не найдем?

Если бы у меня не был заклеен скотчем рот, я бы ему сказала все, что о нем думаю. Он хорват, славянин, и сумеет понять мои ругательства по-русски. И хотя мне далеко до моего дедушки Моржикова, но пару-тройку ругательств я знаю и смогу чувствительно уколоть эту гниду, прежде чем он меня убьет. Но он почему-то медлит. Интересно, почему не видно Алессандро? Где он?

Но Цирил оставляет меня на полу и куда-то уходит. Я слышу, как он поднимается по лестнице, видимо, в дом. Я все-таки не могу ничего понять. Напрасно я влезла в мужскую игру.

Почему Цирил медлит? Какая же я дура! Я должна была догадаться, что убийство не входит в его планы. Если бы он хотел со мной расправиться, то сразу выстрелил бы в Сен-Тропе и уехал. Или подкрался незаметно ко мне в толпе. Но он привез меня сюда. Боялся, что убийство привлечет внимание окружающих? Нет, дело не в этом. Я ему зачем-то нужна живая. Именно живая и невредимая. А может, он получил указание Алессандро не трогать меня, так как тот лично хочет расправиться со мной за визит в больницу?

Что обо мне подумают Симона и ее друг? Они могут решить, что я испугалась и сбежала. Нет, не нужно так плохо думать о людях. Они поймут, что со мной случилась беда. И если Цирил сумел меня найти, то Арчи с его возможностями сделает это еще быстрее. Так я себя успокаивала, понимая, что на самом деле поиски могут затянуться на несколько дней, а за это время Цирил или кто-то из его друзей могут меня убить тысячу раз. Но пока я ему явно зачем-то нужна.

Цирил возвращается с набором каких-то инструментов. Неужели он будет меня пытать? Я не знаю никаких тайн, а если и знаю, то готова их сразу выложить. Меня незачем пытать, как Зою Космодемьянскую. У меня нет такой силы воли. Достаточно ударить меня пару раз по лицу — и я все расскажу. Все, что знаю. Я боюсь физической боли. Я всегда была отчаянной трусихой. Но Цирилу, кажется, наплевать на мои секреты. Развязав мне руки, он наручниками приковывает меня к вбитым в стене кольцам. Про себя я думаю, что стала окольцованной. На самом деле мне не до смеха, но что еще делать в такой ситуации? Он убирает ленту с моего рта. Когда он отрывал скотч, было больно.

Наверное, лента обработана специальным клеем, чтобы хорошо держалась. Я пытаюсь открыть рот и чувствую, как у меня слипаются губы. Затем бандит развязывает мне ноги. И стоит надо мной, довольный своей работой.

— Чего улыбаешься? — строго спрашиваю я. — Зачем вы меня преследуете? Что я вам плохого сделала?

— А ты не знаешь? — он наклоняется ко мне и хватает своими хищными пальцами за подбородок, высоко поднимая мне голову. — Ты уже успела переспать с Алессандро? — интересуется этот грязный тип.

— Убери руки! — шиплю я. — Не хочу с тобой разговаривать.

— Ты еще ничего не поняла. Ты больше ничего не решаешь, — говорит мне Цирил. — Теперь за тебя решают другие люди. Жить тебе или умереть.

Он сильно сжимает мне грудь. Наверное, хочет, чтобы я закричала. Но я молчу. Пусть измывается, как хочет. Я все равно буду молчать. Конечно, я не Зоя Космодемьянская, но что-то «демьянское» во мне есть. Буду молчать до тех пор, пока смогу терпеть.

Цирил смотрит мне в глаза. Похоже, ему приятно меня мучить. И почему я так неосмотрительно ушла с яхты? Цирил смотрит на меня и улыбается.

— Может, позвать Джефа, чтобы он с тобой развлекся. Или самому попробовать? Как ты считаешь?

Я произношу хорошее французское ругательство. Но он только улыбается и снова наклоняется ко мне.

— Боишься, — говорит он, не сомневаясь, что так оно и есть. — Понимаешь, что я с тобой могу сделать? Правильно делаешь, что боишься. Я тебя живой не выпущу. По кускам резать буду, если с Алессандро не договорюсь.

Я по-прежнему молчу. Не стоит унижаться перед этим мерзавцем. Пусть знает, что я его презираю.