Английский фантастический роман
Шрифт:
— Когда раб восстает на своего хозяина, — проорал сэр Энтони, выхватывая саблю, — с ним поступают так!..
Буксировщика вытолкнули вперед; со свистом кривая сабля рубанула парня по шее. Удар оказался неудачным, парень остался жив и покатился к Эленор, обагряя ее ноги кровью, а солдаты бестолково добивали его. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем все было кончено, и бившееся в конвульсиях изрубленное тело замерло навсегда.
Впервые леди Эленор видела столь жестокое убийство. Она опустила голову, стараясь не потерять сознание, и уперлась глазами в потоки крови, растекающейся по пыли.
Она изрыгала ругательства на английском и французском, на кельтском, гаэльском и на латинском. Она проклинала сэра Энтони и его солдат, обещая им все виды смерти. Проклинала размеренным певучим голосом, с особой нежностью, которая появляется на высшей ступени ненависти, — так что начальник военной полиции, похоже, даже заслушался.
Он позабыл о своем пальце, и выкрикнул приказ: собрать лошадей, потерявших всадников. Сенешаля насильно усадили на коня, Эленор перебросили через седло перед ним, и кавалькада двинулась мимо горящего локомотива через пустошь — к берегу моря. Там их, очевидно, поджидала шхуна — на ней пленники были бы вне досягаемости в случае погони. В те дни в Пуле нашлись бы мерзавцы, которые за хорошую мзду заковали бы в кандалы и самого короля.
Неизвестно, чего же в итоге хотел добиться сэр Энтони, ибо планы его так и не осуществились.
Сигнальщики в бинокли с самого начала наблюдали за происходящей драмой, а дым горящего локомотива заметили на башнях Корф-Гейта. Сигналы семафорных башен мигом оповестили о беде не только замок, но и Уэрхэмское ополчение. Так что внушительный вооруженный отряд перехватил кавалькаду при спуске к морю.
Трудно гадать, чем бы все закончилось — несомненно, попавший в отчаянное положение начальник военной полиции воспользовался бы Эленор как заложницей, однако девушка в решающий момент исхитрилась укусить руку солдата, который придерживал ее, и во второй раз за день упала с коня. Ей повезло — упала она на куст утесника, оцарапалась, но мигом вскочила и побежала прочь. Завязался короткий бой, в результате которого сэру Энтони и его головорезам пришлось сдаться.
Эленор прохромала к группе пленных. Уэрхэмские парни подбежали к ней, чтобы помочь, однако она отмахнулась от них. Миледи медленно обошла пленников по кругу, будто в полусне расправляя юбку на бедрах, отряхивая налипшую траву.
От гнева она была словно пьяная.
— Что ж, сэр Энтони, по дороге сюда я кое-что обещала. А у нас тут, на западе, свое слово держат…
Он быстро-быстро заговорил, спеша выторговать свою жизнь, но она смотрела на него, как будто начальник военной полиции объяснялся на неизвестном языке.
— Проси пощады у ветра, — сказала она врастяжку, словно задумавшись, — проси пощады у камней, у высоких морских волн… Может, они простят, но не я!.. — Эленор повернулась к сенешалю. — Повесить. За измену, за убийство.
— Но, миледи…
Она закричала на него, затопала ногами:
— Повесить!
Потом вдруг шагнула к ближайшему ополченцу на лошади и молча с такой силой потянула его за куртку, что он был вынужден спрыгнуть с коня. Эленор вставила ногу в стремя, влетела в седло — и была такова, прежде чем кто-либо успел ахнуть или остановить ее.
Она гнала лошадь, в исступлении молотя ее кулаком по шее. За ней скакал верный сенешаль, бросивший пленников на произвол судьбы.
Лишь в миле от замка она натянула поводья. Напрасно сенешаль надеялся, что дикая скачка успокоит госпожу. Эленор хватала воздух ртом — от ярости у нее спирало дыхание.
— Сэр Джон, — наконец прохрипела она, — до того, как наш народ вторгся сюда и в битве при Сантлахе покорил эти земли, эта местность называлась Гейт — потому что была воротами, которые запирали вход в глубь острова. Ведь так, да?
— Совершенно верно, — угрюмо отозвался он.
— Ну так вот… Пусть же она снова будет Воротами. Отправляйтесь к моим вассалам на Великой Равнине, а потом на север до Сарума. Затем в Дурноварию — и на восток до Боурна. Скажите им всем… — Леди Эленор на миг замолчала, потом горделиво выпрямилась в седле. Голос зазвучал звонко-звонко: — Скажите им всем, что настал час платить десятину клинком и пулей. Скажите им всем, что Ворота закрыты, что ключи теперь у Эленор… — Порывистым движением она сняла с пальца перстень с печаткой. — Возьмите мое кольцо и ступайте!..
Сенешаль схватил ее за плечо, развернул к себе и посмотрел прямо в безумные глаза.
— Госпожа, — твердо сказал он, — понимаете ли вы, что это объявление войны?..
Эленор сбросила его руку. Ей не хватало воздуха.
— Так пойдете вы, — выкрикнула она, — или мне послать кого другого?
Он ничего не ответил, тронул лошадь каблуками и галопом поскакал на север по уэрхэмской дороге — только пыль заклубилась за ним.
А миледи с гиком погнала коня в сторону своего замка…
Сообщения о происшедшем понеслись в Лондониум — к королю Чарлзу, но оттуда семафорные крылья принесли известие, что монарх уже отбыл в Новый Свет. Подлый замысел сэра Энтони был верно приурочен: хоть и ходили разговоры, что гильдия сигнальщиков каким-то сверхъестественным способом может связаться с другим полушарием, никто не слыхал даже о сверхъестественном способе связаться с кораблем в море. Тем временем приспешники начальника военной полиции метались по улицам Лондониума, грозя стереть бунтовщиков в порошок, выжечь крамолу огнем и мечом, а Генрих Рейский и Дилский, по прямому указанию из Рима, собирал силы для похода на Корф-Гейт.
Предсказанное Эленор сбылось: в отсутствие короля все шавки выползли из нор.
Трагическая ирония происходящего заключалась в том, что весь сыр-бор загорелся из-за административной ошибки — дурацкого налога, официально признанного ошибочным, — но кто же теперь вспоминал, из-за чего все началось!
В Дорсете ее милость столкнулась с немалыми трудностями. Ей ничего не стоило набрать добровольцев в своем крае, простые люди стекались толпами под ее знамя. Но армию надо было кормить, где-то размещать, одевать-обувать. Только кипение гнева давало ей силу в продолжение многих дней трудиться со своими командирами и челядью, составляя списки необходимого, изыскивая средства. Первейшей заботой были деньги — ради этого она направилась на север, в Дурноварию.