Ангола – СССР: дружба и забвение
Шрифт:
Работа на кафедрах доставляла мне огромное удовольствие. Она не только способствовала удовлетворению моего интереса в области языка, но и знакомила с отдельными хитростями армейской службы, к которым я был неравнодушен. На практических занятиях с разведчиками я научился скрытно и осторожно, чтобы не наступать на мины, передвигаться по незнакомой местности, а на уроках по тактике – водить огромную машину «Урал». Однако к учебным занятиям меня допустили только через месяц после нахождения в части. Наш командир, с учетом того, что португальский язык в вузе я не изучал вовсе, позволил мне первый месяц заниматься самообразованием. Благодаря такому его решению у меня появилась возможность
Тогда же я четко для себя определил: расхожее среди отдельных специалистов мнение о том (мне не раз доводилось его слышать), что перейти с испанского языка на португальский для переводчика очень легко, является ошибочным. Сходство этих двух языков относительное. Нельзя подобрать какой-то универсальный способ, который бы позволил быстро переключиться с одного языка на другой. Приходилось почти все учить заново. Грамматический принцип этих двух языков схож, в лексическом составе – довольно много однокоренных слов, что на самом деле их сближает. Но не более того.
Уамбо
До самого приезда в Анголу я не предполагал, что на территории юго-западной Африки, не очень далеко от экватора, могут быть места, где испепеляющая днем жара сменяется вечерней прохладой и очень свежим, почти холодным утром. Но такие места там есть. Город Уамбо является одним из них.
Официальным днем его основания считается 8 августа 1912 года, хотя небольшое поселение появилось здесь задолго до обозначенной даты. Название город получил от одного из четырнадцати существовавших когда-то на центральном ангольском плато королевств племени овимбунду, самого многочисленного на территории Анголы. Но в 1928 году португальские колонисты дали городу другое название – Новый Лиссабон. Португальцы планировали в конце сороковых годов перенести туда административный центр из Луанды. Однако их планам не суждено было сбыться, и второй Лиссабон недолго просуществовал на ангольской территории. Уамбо вернул себе прежнее название после ухода колонистов в 1977 году.
Этот город, расположенный на высоте 1721 м над уровнем моря, имел менее влажный и не такой жаркий, как на побережье страны, климат. Поселившимся здесь жителям, пришедшим с Пиренейского полуострова, выносить африканскую жару было гораздо легче, чем в той же самой ангольской столице – Луанде.
В Уамбо проживало более трехсот тысяч человек, и этот город был по-своему необыкновенно красив, уютен. Небольшие районы европейского типа придавали ему вид современного городского конгломерата среди неухоженной местности, раскинувшейся на сотни километров вокруг, в отдельных местах совсем запущенной. К тому же в Уамбо не было домов-двойников: все здания в городской черте строились по индивидуальным проектам, и это выгодно выделяло город даже в сравнении с европейскими собратьями.
В центре Уамбо находились муниципальные постройки, которые с точки зрения архитектуры были довольно замысловатыми, с красивыми колоннами и фигурным забором, сделанным из цемента. И парки выглядели очень неплохо, что удивительно, так как за ними никто не ухаживал. Единственное, чего им не хватало, – воды в фонтанах. Последние уже не дарили людям прохладу в жаркие дни засушливого лета и были лишь напоминанием об ушедшей навсегда прежней, довоенной жизни колониального периода. Понятно, что в тот период гражданской войны ангольские власти равнодушно относились к таким мелочам, как благоустройство местных фонтанов, хотя городской бассейн с вышками для прыжков работал исправно. Местная детвора всегда там обитала.
Городские улицы и тротуары, выложенные во многих местах камнем, находились в зоне ответственности местных властей и поддерживались в относительно чистом виде. Чувствовалось, что, кроме военных начальников, существовали еще муниципальные руководители, которые представляли собой гражданскую власть на местах.
Советская военная миссия в городе Уамбо занимала один из домов, принадлежавших португальскому бизнесмену, который каждый год проживал в Анголе чуть больше шести месяцев. Как он объяснил мне, чтобы не потерять бизнес. Все иностранцы, находившиеся в стране менее половины года, теряли свои права владения недвижимостью. Второй дом, граничащий с нашим и тоже являвшийся собственностью моего знакомого португальца, был заполнен советскими врачами, работавшими в службе Красного Креста.
Нашим врачам с соседством повезло: их дом, как и наш, охранялся военнослужащими ФАПЛА, но дежурными караулов заступали мы, советские офицеры. Это значило, что часовые проверялись часто, и мы не позволяли ангольским солдатам спать на посту. Последние же не отличались воинской дисциплиной и были не прочь во время дежурства расслабиться и вздремнуть в каком-нибудь темном уголке с автоматом в руках. Зная эту их слабость, ночью мы особенно бдительно за ними следили.
Влюбленность в жаркий континент
Любовь к Анголе у меня зародилась с первых дней пребывания в этой стране. Ее природа очаровала меня своей красотой настолько, что за прошедшее время нашей разлуки, а это почти три десятка лет, мое восхищение этой частью планеты не уменьшилось. Во всех других местах, в которых мне приходилось бывать до поездки в Африку и после нее, я ничего более близкого и дорогого для своей души уже не приобретал. Время подтвердило, что эта любовь стала для меня самой сильной и запоминающейся. И когда около семнадцати лет назад мне посчастливилось побывать в трех других африканских государствах в составе летного экипажа, я словно снова вернулся в места своей молодости и вновь был счастлив, что мог находиться на континенте, родном для моего сердца.
Поразительно, но о поездке в Африку я начал тайно мечтать с детства, в классе втором или третьем. Произошло это после просмотра какого-то фильма о европейцах, охотившихся в саванне на диких животных. Убивать беззащитных зверей мне никогда не хотелось, но другой и абсолютно незнакомый мир стал так интересен мне, что я убедил себя: обязательно там побываю. С тех пор я был в этом уверен.
Детские мечты, не окропленные отрицательным жизненным опытом, в своих желаниях не имеют границ и поэтому отличаются особой дерзновенностью. Был в то время дерзок и я. Мне казалось, что у меня в жизни все будет получаться так, как я захочу. И когда данная моя мечта исполнилась – я еще больше в это поверил.
Более того, мечта исполнилась сверх задуманного: я стал не просто участником непродолжительной экспедиции в африканскую саванну или пустыню, а поселился здесь на длительный срок. Служба в должности советского военного переводчика предоставляла мне гораздо большие возможности в познании полюбившегося мне континента, чем участие в коротком туристическом эксклюзивном рейде. Тогда, в начале моей командировки, я еще не знал, что Африка является не только красивейшим местом на земле, но и самым опасным для жизни.