Аничков дворец. Резиденция наследников престола. Вторая половина XVIII – начало XX в. Повседневная жизнь Российского императорского двора
Шрифт:
Фрагмент ограды со стороны Невского проспекта
Также в саду со временем появились многочисленные чугунные скамьи, традиционно заказываемые на заводе Ч. Берда [413] . Эти скамьи простояли в саду очень долго, по крайней мере, их в 1853 г. в очередной раз выкрасили светло-зеленой краской [414] .
Важное место в пространстве сада играли два павильона, построенные в 1817–1818 гг. и позже названные именем К.И. Росси. Эти павильоны композиционно связали сад и дворец, находящийся в глубине участка, с формирующейся площадью. Небольшие по размерам (высота 7,3 м, длина 20,7 м), они производят впечатление монументальных сооружений и органично вписались в застройку Невского проспекта. Внутри каждого павильона находится зал с полукруглым выступом, обращенным в сад. Зал украшают колонны и лепные панно аллегорического содержания [415] . Функционально павильоны изначально предназначались для размещения экспонатов Арсенала.
413
РГИА. Ф. 1338. Оп. 2. Д. 90. О чугунных скамейках, изготовленных г. Бердом для сада Собственного Его Величества Дворца. 1834 г.
414
РГИА. Ф. 1338. Оп. 3. Д. 58. Л. 12. О материалах, относящихся до работ, а также о самих работах и ремонтных исправлениях по Собственному Дворцу. 1853 г.
415
Тарановская М.З. Карл Росси. Л., 1980. С. 164.
Вид на Арсенальный павильон со стороны сада
Фрагмент декора Арсенального павильона
Статуя древнерусского витязя на Арсенальном павильоне
Арсенальный павильон со стороны Невского проспекта. 1843 г.
Фасады павильонов украшены статуями древнерусских витязей, выполненных по моделям С.С. Пименова. Старые и молодые воины, как и на арке Главного штаба, символизировали преемственность воинских традиций. Фигуры воинов первоначально выполнили из гипса и только в середине 1830-х гг. заменили чугунными, отлитыми на Санкт-Петербургском казенном чугунолитейном заводе.
Эта замена сопровождалась некоторой интригой. Дело в том, что дворцовые хозяйственники сначала заказали отливку фигур Александровскому литейному заводу. Но дело затянулось, и спустя несколько лет директор Александровского завода М.Е. Кларк писал А.И. Блоку (20 июля 1836 г.): «По известному Вашему предположению о замене… Санкт-Петербургским литейным заводом, хотя приготовлены были сии последние из чугуна – расчеканены и отделаны как должно, но и поныне находятся при том заводе на лицо; так как фигуры сии по значению своему на другой какой-либо предмет употреблены быть не могут иначе как к упомянутому павильону..» [416] .
416
РГИА. Ф. 1338. Оп. 1 (48/111). Д. 104. Л. 1. О замене гипсовых фигур, находящихся вокруг павильона Аничкового дворца, чугунными. 1836 г.
А.И. Блок буквально на следующий день, не без яда, извещал М.Е. Кларка, что «хотя и предполагалось находящиеся у павильонов Собственного Его Величества Дворца гипсовые фигуры заменить чугунными, но как в продолжение нескольких лет не было получено от Санкт-Петербургского Александровского литейного завода сметы, во что оныя обойдутся, ни о времени когда оные могут быть изготовлены, то Собственной Его Императорского Величества Конторой и сделано уже другое по сему предмету распоряжение, и затем чугунные фигуры более уже не нужны для означенного павильона» [417] .
417
РГИА. Ф. 1338. Оп. 1 (48/111). Д. 104. Л. 1. О замене гипсовых фигур, находящихся вокруг павильона Аничкового дворца, чугунными. 1836 г.
Сад Аничкового дворца. 1830-е гг.
Императрица Мария Федоровна у садового фасада Аничкова дворца (позади у подъезда – фигуры двух «чугунных рыцарей»)
Эта история продолжилась в 1846 г., уже после того, как Александровский чугунолитейный завод передали в 1844 г. в Главное управление путей сообщения. Тогда началась распродажа художественных изделий и вещей, отлитых на заводе ранее и хранившихся в Таможенном пакгаузе для «вольной продажи». 6 чугунных «рыцарей больших» выставили по 600 руб. за фигуру, чугунные доски под них оценили в 85 руб. 15 коп. А.И. Блок предложил за рыцарей свою цену – по 300 руб. за фигуру, и продавцы, с ведома Министра финансов, дали свое согласие [418] . 12 июля 1846 г. Управляющий Конторой Аничкова дворца А.И. Блок писал кастеляну резиденции полковнику Скрябину: «Купленные для Собственного Его Императорского Величества Дворца, из числа распродаваемых вещей Александровского литейного завода шесть больших чугунных рыцарей… предписывает Вам записать на приход в опись имеющихся в Вашем ведении казенных вещей» [419] . Впоследствии двух из этих «чугунных рыцарей» установили у садового фасада Аничкова дворца.
418
РГИА. Ф. 1338. Оп. 3. Д. 127. Л. 3. О чугунных фигурах, купленных для Собственного Его Величества Дворца к Арсеналу. 1846 г.
419
РГИА. Ф. 1338. Оп. 3. Д. 127. Л. 6. О чугунных фигурах, купленных для Собственного Его Величества Дворца к Арсеналу 1846 г.
В том же 1846 г. приобрели скульптуру Меркурия «на чугунной тумбе» за 73 руб. 50 коп, которая вплоть до 1917 г. украшала центральную лужайку.
В дальнейшем планировочная схема Аничкова сада сохранялась без существенных изменений, что подтверждает датированный 1917 г. «Генеральный план Аничкова дворца».
Любопытно, что в саду Аничкова дворца находились объекты, к настоящему времени утраченные. Так, по крайней мере до 1832 г., в саду резиденции находился колодец. Возможно, его засыпали после того, как в июле 1832 г. в нем нашли тело крестьянина графини Багратион – Федота Комисарова [420] . Трудно сказать, как крестьянин оказался на охраняемой территории резиденции, и что за трагедия привела к столь страшному финалу. Впрочем, в усадьбе Аничкова дворца бывало всякое. Например, в том же 1832 г. в одной из помойных ям обнаружили тело младенца, которое туда подбросила крестьянская девка Харонвея Никифорова [421] .
420
РГИА. Ф. 1338. Оп. 2. Д. 78. О мертвом теле крестьянина графини Багратион, Федота Комисарова, найденном в колодце, находящемся в саду Собственного Его Величества Дворца. 1832 г.
421
РГИА. Ф. 1338. Оп. 2. Д. 110. О брошенном крестьянскою девкою Харонвею Никифоровою в помойную яму младенца, коим она разрешилась от бремени. 1832 г.
Имелось в саду и небольшое кладбище домашних животных. В 1823 г. в саду резиденции установили мраморный памятник собаке по кличке Гарсон с обширной эпитафией, несомненно, составленной самим Николаем Павловичем: «Здесь лежит верный Гарсон. Пристал к Николаю Павловичу и Михаилу Павловичу в Голландии в городе Утрехт 1814 года. Ездил с Николаем Павловичем и Михаилом Павловичем в 1815 г. в Париж; в 1817 г. с Николаем Павловичем по России и в 1820 году с Николаем Павловичем в Берлин; в 1821 году с Михаилом Павловичем в Богемию и Штутгарт; в 1822 году был с Николаем Павловичем и Михаилом Павловичем в Вильне и Варшаве: кончил жизнь 16 июля 1823 года от воспаления в животе и чахотки» [422] . Длиннейшая эпитафия, в которой имя хозяина Аничкова дворца упомянуто 5 раз и Михаила Павловича 4 раза, рисует симпатичную картину, как два юных великих князя подобрали уличного беспородного пса, который позже сопровождал своих хозяев в их путешествиях. За эту длиннейшую эпитафию из 320 литых бронзовых букв «по 1 руб. 25 коп. ассигнациями каждая, да за 4 розетки по 5 руб.» бронзовых дел мастеру выплатили 420 руб. ассигнациями.
422
РГИА. Ф. 1338. Оп. 3. Д. 68. Л. 3. Об исправлении памятника Собаки Гарсона, находящегося в Саду Собственного Дворца. 1847 г.
29 июля 1823 г. Николай Павлович записал в дневнике: «…обошел дом, затем в сад на могилу Гарсона и в Арсенал». Видимо, воспоминания юности были так дороги императору, что он в октябре 1847 г. распорядился восстановить утраченные «больших литер 17 и маленьких 37 штук» [423] . Возникает вопрос, как могло случиться, что на охраняемой территории сада на памятнике собаке императора оказались утраченными 54 буквы из 320. Вполне возможно, что эти утраты связаны с мальчишескими забавами подраставших детей Николая Павловича.
423
РГИА. Ф. 1338. Оп. 3. Д. 68. Л. 1. Об исправлении памятника Собаки Гарсона, находящегося в Саду Собственного Дворца. 1847 г.
Следуя воспитательным традициям, заложенным Екатериной II, дети Николая I работали в дворцовом саду на грядках. Об этом свидетельствует опись имущества Собственного Его Величества Дворца за 1867 г., в которой упоминается, что в мебельную кладовую резиденции приняли: «Грабли детские железные» (2 шт.); «Лопатки детские железные» (2 шт.); «Тачки детские деревянные» (2 шт.) [424] . Почти наверняка можно предположить, что весь этот «инвентарь» принадлежал либо самому Александру III, либо детям Николая I.
424
РГИА. Ф. 1339. Оп. 1. Д. 46. Л. 13. По описям имущества Собственного Его Величества Дворца. 1867 г.
В 1820-1830-х гг. складывались традиции, сохранявшиеся вплоть до 1917 г. Например, зимняя детская горка. Третьего марта 1829 г. К.К. Мердер записал в дневнике: «После обеда мы пошли пешком в Аничковский дворец. Катались с ледяных гор в обществе друзей. После обеда снова вернулись туда и, пользуясь хорошей погодой, оставались до 6 часов». В саду, как и в пригородных резиденциях, во второй половине 1820-х гг. установили корабельную мачту с «сеткой» – вариант батута, который, в том числе, предохранял детей в случае падений. Как писал К.К. Мердер: «Вечером, после чаю, были в Аничковском дворце, где в первый раз в нынешнем году прыгали на сетке» (12 апреля 1829 г.) [425] . Понятно, что гулять детям рядом с Зимним дворцом тогда было негде, поэтому он активно использовал пространство сада Аничкова дворца для организации детских игр. Судя по всему, эта мачта просуществовала вплоть до второй половины 1850-х гг. [426] , когда на ней лазали и прыгали на батуте уже внуки Николая Павловича.
425
Цит. по: Буланкова Л.П. Страницы жизни Аничкова дворца. Документы, мемуары, были, легенды. СПб., 1995. С. 19–20.
426
РГИА. Ф. 1338. Оп. 3 (60/123). Д. 54. О вооружении и поддержании гимнастической мачты находящейся в саду Собственного Его Величества Дворца для Их Императорских Высочеств великих князей Николая Александровича и Владимира Александровича. 1850 г.