Аника
Шрифт:
– Да… в слезах. Поэтому и спрашиваю. Надеюсь это не рак? – в голосе чувствовалось с трудом сдерживаемое волнение.
– Нет, что ты. Не рак – нервно добавила я.
– Папа, а ты веришь
Кажется, мой вопрос застал его врасплох.
– Ну допустим.
– А в демонов?
– Алика, что случилось?
– Ничего, просто спрашиваю.
– Алика, ты же знаешь – врать не хорошо. А я всегда знаю, когда ты врёшь.
Я молчала, не решаясь рассказать о призраке и козлорогом, которого даже не видела.
– Алика, солнышко моё, не думай, что я не смогу понять, просто доверься.
– Папа, у меня всё хорошо. Правда! Мне сейчас некогда, соседку привезли после операции, надо помочь. Я позвоню тебе завтра, после процедуры, хорошо?
– Хорошо. Пока!
Кажется, папа расстроился, но я просто не могла ему всё рассказать. Услышать нотки разочарования в голосе человека, которого обожаю, не оправдать его надежды – это сродни предательству с моей стороны.
Вскоре зашла заплаканная Надя, ничего не говоря, она легла на кровать, отвернулась от всех. Я знала, что ей сказали на узи, но не смогла найти слов поддержки, они застревали в горле. Чем можно помочь человеку, который потерял надежду? Наверно, в мире нет таких слов.
Через час Света пришла в более-менее нормальное состояние, не говорила, но уже хотя бы осознавала, где находится и кивала головой на сказанное.
Я ждала вечера, не могла найти себе место: ложилась на кровать, через несколько минут выходила из палаты, слонялась из одного конца коридора в другой. Жизнь в больнице продолжала идти своим чередом. Так прошёл вечер. Медсестра оповестила об отбое. Я легла на кровать в ожидании встречи. Боевой настрой сошёл на нет, на его место пришла растерянность и понемногу возрастающая паника.
В наступившей тишине, послышались уверенные шаги. Я затаила дыхание, прислушиваясь к цоконью каблуков. Их размеренное постукивание медленно перемещалось от палаты к палате, исчезая на несколько минут и вновь возвращаясь, неотвратимо приближалось к нам.
Конец ознакомительного фрагмента.