Аника
Шрифт:
Прощупывая ремни, я подумала: "И кто вас придумал такими хитроумными…". "Неверная команда" — услышала я в ответ. Я не поверила. Нет, не своим ушам, они-то ничего не слышали, это точно. А своей догадке. Неужели у них технология до того дошла, что машины общаются с людьми на мысленном уровне? А кто его знает? Почему бы и не попробовать? Не убирая руку с ремня, я подумала: "Открыть замок" А в ответ то же: "Неверная команда". И тут до меня дошло: какой замок? Замок на наручниках, а здесь… Уф, трудно сообразить, когда голова раскалывается… Что же тут? Соединение? На полосе появилась тонкая светящаяся полоса. Положив палец на неё, я подумала: "Разъединить". И свершилось чудо: с тихим чмоком полоса разошлась в разные стороны. Не веря в чудо, я проделала то же с ремнем на локтях. Опять вышло!
С наручниками вышло и того проще — дотронулась и приказала открыть замок. Я чувствовала себя настоящей волшебницей, хотя червь сомнения уже делал своё тёмное дело: зачем делать такие сложные вещи, если их так легко открыть? Что-то не так.
Я попыталась положить Дерека в более удобное положение, но это удалось мне лишь отчасти. Теперь подождём, пока они придут в себя. Интересная лента. Растягивается как угодно, а скрепить проще простого: направь один конец к другому — и с тихим чмоком соединяются, уменьшаясь до размера, пригодного для крепкого связывания того, что внутри. Какая прелесть! Похоже, я знала, как нам выбраться отсюда. Интересно, камеры наблюдения здесь имеются? И я вспомнила, что тут могут быть камеры слежения. Упс! Ну да, так бы мне и дали освободить Дерека, если бы они видели это всё. Нет, когда голова раскалывается, соображать очень трудно.
Сначала очнулся Дерек. Кроме головной боли и боли от ушибов, неприятные ощущения ему доставляли затёкшие руки и ноги. Пока он их приводил в порядок, я тихо рассказала о плане и задала уйму вопросов.
— Как думаешь, где мы?
— На одном из кораблей Торговцев. Космическом корабле. Знаешь, что это такое?
— Да. Пока тебя не было, Олдин успел мне кое-что рассказать. Много здесь этих самых торговцев?
— Думаю, не больше десяти. Сама команда — человек пять-семь, да охраны человек пять.
— Пять охранников? На нас троих?
— Нет, на весь корабль. Если это стандартная посудина, то здесь около десяти камер, каждая камера рассчитана минимум на пятерых человек. Большинство из пленников попадают на корабль уже в таком состоянии, что и двигаться не могут. Торговцы…
Наверное, он выругался. Во всяком случае, последней фразы я не поняла.
— Слушай, а у нас это вообще получиться?
— Что именно? — спросил он, встав на ноги и рассматривая наручники.
— Ну, освободиться. Вдруг ничего не выйдет?
— Давай об этом не думать. Как ты с ними справилась? — он показал на наручники.
— Просто. Давай начнём.
— Давай. — сказал он, ухмыльнувшись. — Кричи.
И я закричала. Так, чтобы слышали "на всех этажах" — как говорила моя мама. Как она там? Наверное, с ума сходит: куда я делась… Взяв повыше, почти визжа, я с новой силой заголосила снова.
— Эй, тише там! Чего визжишь?
— А-А-А-А!!!! — не унималась я.
— Ну сейчас ты у меня замолчишь, малявка.
Это я-то малявка?!
Дверь отворилась, мощная фигура сделала шаг вперёд и наткнулась на тонкую, как проволока, "чмокалку".
— Ах, чтоб вас… — закончить фразу он не успел: Дерек выхватил у него парализатор и выстрелил в него же.
Детина повалился на пол, как мешок с мукой. Или подрубленный баобаб… Не знаю, точные сравнения всегда были моим слабым местом.
Сняв с пояса охранника плоскую штуковину типа калькулятора, Дерек с её помощью расстегнул "чмокалку" и отдал мне.
— Держи. Первый трофей.
Я одела её как браслет на запястья. Да уж, оригинальные браслеты, ничего не скажешь. Первые трофеи, да?
Через полчаса корабль был в наших руках. К тому времени пришёл в себя и Олдин. Он-то и занялся навигацией и курсом корабля, пока Дерек определял охранников и команду в свободные камеры. Мы оказались единственными пассажирами на корабле, причём, как сообщил Олдин, корабль был готов к прыжку на территорию Федерации.
— А сейчас куда мы летим? — спросила я.
— На Ландер. — ответил Олдин. — Заодно и исследования закончим. Дерек, идём, я осмотрю тебя. Э… Слушай, малышка, а зовут-то тебя как?
Я произнесла своё имя, но его звучание почему-то мне не понравилось. Наверное, это было то же самое, что произносить русскому человеку корейское или китайское словосочетание.
— Приблизительно так.
— Ан'йа? Наверное, стоит подобрать какое-то более привычное для нас имя. Как насчёт Аниа или, может, Аника?
Аника мне понравилось больше. Что-то вроде уменьшительно-ласкательного. Хотя так меня ещё никто не называл. Новая жизнь — новое имя?
— Так вот, Аника. Здесь ничего не трогать. А то вместо Ландера окажемся в Неизведанной зоне, поняла?
— Так это что, капитанская рубка? — удивлённо спросила я.
По моим представлениям это никак не могло быть капитанской рубкой космического корабля: маленькая комнатка со столом, на котором стояли три дисплея-монитора, отдалённое подобие клавиатуры и очки-наушники. Ни тебе широких прозрачных окон с видами окружающих звёзд, ни кучи разнообразных панелей с кучами кнопок, лампочек, рычажков. Ну хотя бы один большой экран с проекцией окружения корабля!
— А-а, ты, наверное, ожидала увидеть что-то типа панорамы звёздного неба и суперсложной системы навигации? Так ведь это не военный крейсер и не туристический лайнер. Это просто старая калоша, приспособленная для перевозки жертв Торговцев. Ничего не трогай! — строго сказал Олдин и отправился вслед за Дереком.
И как же он не понимает, что после этих слов нормальная реакция — руки, сами собой тянущиеся к большой красной кнопке? Но это желание я в себе подавила, да и большой красной кнопки я не нашла. Вместо этого я присела на стул и стала наблюдать за экранами. То есть дисплеями. Нет, наверное, всё-таки мониторами. Интересно, какая разница между этими названиями?
И тут наше корыто хорошенько тряхнуло.
— Я ничего не трогала! — крикнула я.
Мне никто не ответил. Ну и ладно. Тем временем картинки на экране начали меняться всё быстрее и быстрее. Исчезали и появлялись новые точки, бегунки метались туда-сюда, высвечивались какие-то надписи на непонятном языке (интересно, это Олдин схалтурил или они говорили на каком-то специфическом диалекте?).