Анима
Шрифт:
Единственное, что даровало надежду, — это то, что ифрит до сих пор не щелкнул пальцами. Да и безразличное выражение лица намекало, что он повинуется воле призывателя, а не просто монстр, вырвавшийся из разлома.
Но если все же второй вариант, то в Москве станет на пару районов меньше.
Вскоре на асфальте рядом с ифритом разгорелся круг, выстрелили вверх языки пламени, а затем тут же опали. И теперь в том месте стояло пять человек в похожих черно-красных одеждах и с одинаковым гербом. Клан Небожителей.
— Не высовывайся, — процедил полицейский, и я впервые услышал, как в его голосе прорезались эмоции. Конкретно это была ненависть.
Сопровождающий вышел из машины и достал жетон.
— Капитан полиции Громов, немедленно развеять призванных, это приказ. В случае неподчинения…
В следующий момент что-то произошло, я сам не понял, что именно. Машину, в которой я сидел, разорвало надвое. Просто разорвало, будто невидимые руки схватили лист бумаги и потянули в разные стороны.
Я как сидел, так меня и оторвало от кресла и понесло вперед. Лицо обдало нестерпимым жаром, тюремная роба начала тлеть прямо на мне.
Краем глаза заметил, что капитана и сопровождение просто вдавило в асфальт. Телекинез, притом невероятно мощный, раз бьет по такой площади, да еще и так ювелирно.
Из Небожителей впереди стоял широкоплечий мужчина, полностью седой, но с аккуратной прической и ровной бородой. Но, судя по сияющей длани, телекинетиком была женщина лет сорока, что стояла за ним и скорее больше интересовалась своим маникюром, нежели контролировала собственные чары.
Вперед вышла другая девушка, гораздо моложе, хрупкая и немного нескладная. Она протянула в мою сторону хрустальный шар, следом активировала длань, в которой я заметил переливающиеся кристаллы кварца, аспект света.
На глаза девушки легла шелковая повязка, в длани появились весы, а за спиной раскрылись призрачные крылья. Она задала один-единственный вопрос:
— Ты Эзо, ученик Эзотерика?
В воздухе повисла гробовая тишина, нарушаемая только рассыпающимися по телу ифрита искрами.
Я молчал, но понимал, что заклинанию Слепой Истины не требуются такие мелочи, как слова.
Видение исчезло, крылья растворились, повязка и весы растаяли. Нескладная молодая девушка повернулась к седому мужчине.
— Это он. Вероятность девяносто семь процентов. Погрешность нивелируется методом исключения.
— Забирайте, — коротко кивнул седой.
— Ублюдки клановые, — прошипел раскрасневшийся Громов, чем вызвал мое уважение. Сам я в тисках телекинеза даже вдохнуть нормально не мог. А он еще и разговаривает. — Клановые мрази, вам это с рук не сойдет. Что за беспредел вы устроили?
— Кажется, у вас телефон звонит, — произнес седой. Я видел, что он смотрит на полицейских, словно они для него всего лишь назойливая мошкара, что смеет дышать одним с ним воздухом, да еще и не спрашивает разрешения. — Уверен, это ваше начальство спешит сообщить вам две новости. Первая о том, что не было никакого беспредела, а призыватель Эзо геройски погиб в разломе, выполняя свой долг гражданина. И вторая о вашем внеочередном повышении, майор. Разумеется, эти новости каким-то образом да связаны.
— Да вы совсем оху…
Рев полицейского потонул в реве пламени. А через мгновение все исчезло, а мы вместе с седым, двумя девушками и еще парой клановых бойцов в масках, оказались в прохладном помещении без окон.
На каменном полу постепенно остывал магический круг. Девушка, что все это время держала меня телекинезом, кому-то кивнула, и меня обезвредили. Простым, банальным ударом в затылок.
Глава 5. Твои слова не отбрасывают тени. Ты не отбрасываешь тени. И твой повелитель не отбрасывает тени.
Из хороших новостей — с меня сняли блокиратор. Возможно, он просто расплавился. Из плохих — я висел, прикованный к плите, и теперь не мог активировать даже вторую длань. В голове гудело, во рту распух шершавый язык, а воздух казался настолько стерильным, что хоть прямо сейчас проводи хирургическую операцию.
Когда мне ко рту приставили бутылку и я почувствовал воду, то даже не пытался сопротивляться. Тело настолько истощилось, что я чуть ли не зубами вцепился в горлышко, захлебываясь жидкостью.
Кто-то приходил и уходил, я слышал шаги, но мне на глаза нацепили повязку, так что я не мог понять, что происходит.
В конце концов послышался отчетливый звук женских каблуков. Слишком звонкий, такой ни с чем не спутаешь. Меня снова напоили водой и наконец сняли повязку. Я действительно оказался прочно прикован к плите, стоящей под сорок пять градусов.
Комната была абсолютно пустой, с ровными белыми панелями на стенах, мраморным полом и яркими лампами. Помимо моего лежбища, в комнате был лишь стул с высокой спинкой, куда прямо сейчас уселась женщина в красных туфлях на высоком каблуке.
Черный брючный костюм, белая блузка, алый галстук и изящные серьги с рубинами. И, разумеется, ярко-алая помада на пухлых губках. Это была тот самый телекинетик, что схватила меня. Но наряд другой, значит, либо она любит переодеваться для допросов, либо я провисел тут не меньше суток. Судя по состоянию, более вероятен второй вариант.
— Здравствуй, Эзо, — улыбнулась женщина, стараясь походить на добрую мамашу. Но выходило скверно, скорее она напоминала мне хладнокровную статую, пытающуюся выдать себя за человека. Но не особо при этом стараясь. — Как себя чувствуешь?
— Прекрасно, — я выдавил улыбку. — Как ваше ничего?
— Волшебно, — вновь улыбнулась она, закинула ногу на ногу и оперлась локотком о колено, положив подбородок на запястье. Так она и сидела, рассматривая меня словно неведомую зверушку. — Знаешь, я так мечтала однажды познакомиться с твоим наставником. Столько про него читала. Истории, легенды, сказки, новостные статьи, заметки, рассказы очевидцев. Но все это было таким пресным. Видели там-то, закрыл такой-то разлом. Столько-то суток сражался с ордой монстров. Ничего по-настоящему важного. Расскажи, каким он был человеком, твой наставник.