Аниськин и снежный человек
Шрифт:
– Чего? – заморгала на него Евдокия Андреевна.
Крестная Бабка, видя, что клубок дознания запутывается все безнадежнее, нашла необходимым вступить в разговор.
– Чего ты мальчонку путаешь, – напустилась она на подругу, – с кого у тебя пиджак скрали?
– Да я же сказала, – непонимающе заморгала Евдокия Андреевна, – с чучела в огороде.
– А муж? Нашли убийц мужа? – немного разочаровался Костя.
– Да его вроде не убили, – совсем растерялась старушка, – вроде как сам он. От ифарта имени Микарда.
– С кого бандиты темной ночью сняли пиджак и кто стоял весь голый? – потребовал конкретного ответа Костя.
– Да с чучела же, – удивилась бестолковости участкового Евдокия Андреевна.
– Так. Все понятно. То есть вы хотите сказать, что на чучеле в вашем огороде был надет пиджак вашего почившего мужа. И однажды темной ночью этот пиджак украли.
– Вместе со штанами и ушанкой.
– И фрагмент верхней одежды, который я вам предъявил, совпадает по фактуре с тканью похищенного пиджака?
– Вроде, – весьма уверенно кивнула Евдокия Андреевна.
– А ваш муж точно умер?
– Как это?
– Ну, не были ли на его могиле обнаружены следы эксгумации, вандализма?
Старушка испуганно посмотрела на подругу:
– Чего это он говорит?
– Он спрашивает, не превратился ли твой Федька в упыря, и не он ли сильствует но-пасаранских старушек, – доступно растолковала ей Пелагея.
И, насладившись пару минут ужасом, застывшим на лице подруги, сама же ответила на Костин вопрос:
– Да нет, не Федька это. Лешак уже до его похорон был, и одежду с чучел всегда воровал. Не только у Евдокии.
– Хорошо, – удовлетворился ответом Костя.
Он записал приблизительную дату нападения на чучело с целью грабежа и перекинулся со своими вопросами на вторую старушку.
– Бабушка Пелагея, вы много рассказывали мне о Лешаке.
Может, вспомните еще что-нибудь? Какие-нибудь приметы, пристрастия, привычки?
– Да какие тут приметы? – пожала плечами Крестная Бабка, – я сама-то его не видела, а приметы леших – на всей Руси великой одинаковы.
– И все же?
– Когда он в человека обращается, то личину берет неприглядную, пострашнее, напугать чтобы.
– Личина человеческая, или зверская?
– Понятно, человеческая! Зверская бывает, когда он в зверя превращается. В медведя там или тетерева. Но и человеческую бывает трудно от зверской отличить. Старый, весь волосами, как шерстью заросший, оборванный, что бомж городской. И главная примета – левизна. Ты думаешь, почему его лешим прозвали?
– Потому, что он лесной?
– Потому, что левый. Левша то есть, левший. Хромал он?
– Откуда вы знаете? Говорили же, что ни разу его не видели.
– Хромал, значит! И на левую ногу. Глаз случаем, левый у него не кривой?
– Нет, – немного подумав, ответил Костя, – точно, нет.
Он вспомнил горящие страхом и злобой глаза лесного чудища и содрогнулся: что левый, что правый глаз горели с одинаковой силой.
– Ну, это ничего страшного. Такое тоже бывает. Главное, чтобы хоть что-нибудь левое негожее было: рука, нога, глаз. Еще одежка у него должна быть на левую сторону запахнута, – вспомнила консультантка, – не запомнил, как у нашего было? Еще еду он выпрашивать и воровать любит, но берет только левой рукой.
Костя вспомнил, что так и не нашел свою ветровку с грибами, но промолчал. Он же не видел, как йети брал ветровку! Чего же напраслину на человека возводить!
– Ну, вот вроде, и все, – закончила тем временем бабушка Пелагея, – ежели что вспомню, скажу. Память-то уже некудышная стала.
– А про Заповедный Лес? – напомнила ей Евдокия Андреевна.
– Ну, это он и сам знает, – отмахнулась подруга.
– Что знаю? – на всякий случай переспросил Костя.
– Что людям в него ход закрыт, – спокойно объяснила Крестная Бабка, – лес этот посвящен Святибору, истинному хозяину леса, кто нарушит покой его – жестоко за это поплатится.
– Развели тут дедовщину, – нисколько не испугался Комаров, – что еще за Святибор? Как фамилия? Где живет? У нас или в райцентре?
– Я же сказала, живет в лесу, – как маленькому растолковала Крестная Бабка, – а фамилии у его нет, потому, как Бог это, а у богов фамилиев не бывает.
Костя едва сдержался, чтобы не прочитать темным старушкам лекцию на атеистическую тему. Ну да ладно, в конце-концов, они дали ему достаточно важные сведения: йети действительно хромает на левую ногу – кривой глаз и сухая рука придуманы народом как красочное фольклорное дополнение, йети любит воровать простую человеческую еду, йети носит простую человеческую одежду – вот где надо искать пропавшую ветровку! Да, еще его так называемая левизна. В то, что йети – левша, вполне можно поверить. И это надо запомнить.
Виктор Августинович учил, что для ведения ближнего боя чрезвычайно важно знать, правша или левша твой противник.
А старушек, так уж и быть, прощаем. Йети но-пасаранского разлива действительно прихрамывает на левую ногу – эта примета и дала почву поэтическим заблуждениям на почве мифологии. Если устное народное творчество требует, чтобы у лешего обнаружились «левые» приметы, то за лешего можно принять любого, кто бродит по лесу, дико смотрит и хворает левым глазом, рукой или ногой.
Глава 15
Кое-что о дне рождения шкодливых близнецов
В отделении Костя систематизировал и аккуратно записал в тетрадь все полученные сведения и, видя, что до обеда оставалось времени недостаточно, чтобы отвести Савскую в лес и приковать к дереву в качестве приманки, решил добежать до стоянки дальнобойщиков. Он еще в самом начале расследования постановил для себя ежедневно расспрашивать вновь прибывших водителей о том, известно ли им что-нибудь об этом деле.
Костя предполагал, что вполне может случиться так, что машина, ночевавшая в Но-Пасаране в ту страшную ночь, вполне могла снова оказаться тут. Не отрицал он и того, что вновь прибывшим водителям вполне могут быть известны подробности дела – дальнобойщики – особая нация, они знакомы друг с другом не только очно, но и заочно и вполне могут делиться с случайными соседями по ночевке любопытными, забавными и страшными подробностями из своей бродячей жизни. И такое событие, как убийство одного из их племени просто не может пройти незамеченным.