Анна Фаер
Шрифт:
– Поэтому я пью много чая,- заключил Дима с каким-то особым удовольствием.
И у меня тут же родилась гениальная мысль. Я хлопнула в ладоши и сказала с восторгом:
– Я знаю, почему ты такой хороший! Я поняла! Я поняла, в чём дело!
– Что? – он растерялся.
– Я всё пыталась понять, почему ты такой замечательный! И не могла найти ответа, а теперь всё стало ясно!
– Что стало ясно? – он был в полнейшем замешательстве.
– Люди, которые пьют чай, сами источают тепло и спокойствие! Они становятся чем-то вроде чая,
– Тебе солнышко припекло,- усмехнулся Макс.
– Олух, зима на улице!
Макс ничего мне так и не ответил, только принялся улыбаться своей раздражительной всеведущей и всезнающей улыбкой. Улыбка бога? Или улыбка Сатаны? Или просто улыбка Макса? Он же ею меня с ума сведёт! Нельзя так улыбаться! Нельзя!
Когда мы уже сидели на кухне у Димы, Макс спросил, вздохнув:
– Так ты решила что-нибудь?
– Ах, да. Нужно что-то решать. Нужно,- и я, вздохнув, сказала: - Надо бы.
Но вместо того, чтобы решать что-нибудь, я принялась смотреть в чашку, наполненную крепким и тёмным чаем. И, знаете, такое иногда бывает, что ты вдруг совершенно неожиданно осознаёшь что-то важное. Вот, бывает, у тебя упала на пол ручка, ты нагнулся её поднять, и у тебя что-то вдруг прояснилось в голове. Или просто идёшь по улице не спеша – и вдруг осознаёшь какую-нибудь истину. Просто так. Ничего не случилось важного, ничего тебя не потрясло, но ты взял – да и открыл для себя что-то новое и совершенно неожиданное.
Вот такое произошло и со мной. Я поняла, что не люблю чай. И он мне никогда даже не нравился. Я никогда не пила его по своему желанию дома, в школе я тоже его не пила. Я всегда пью что угодно, только не чай. Я не выбираю его. Мне он не нравится совсем. Я пью его только когда прихожу к Диме и оказываюсь в безвыходном положении. И знаете что? Я думаю, что это что-то вроде какой-то солидарности. Даже не солидарности, нет. Я просто подыгрываю Диме. Да, вот что происходит. Его радует, когда я говорю, что чай восхитительный, его радует, когда я прошу ещё одну чашку. Это всё его чертовски радует, поэтому я и делаю вид, что мне не противно. Мне не нравится чай, но мне нравится Дима.
– Ладно! Нет времени прохлаждаться! – я громко поставила чашку на блюдце. – Пойдёмте! Вам нужно послушать песню, которую я выбрала!
– Так ты уже и песню выбрала,- вздохнул Макс.
– Именно! Я настроена решительно! Пойдёмте!
И я быстро зашагала в комнату Димы.
– Боже, я так давно здесь не была!
Последнее время я, и правда, редко бывала в комнате Димы. Теперь я смотрела на всё новым взглядом. Что-то грустное и удивительно приятное завладело всем моим существом. Пусть меня и не было чудовищно долго, но ничего здесь не изменилось. Всё так же, как и было всегда. Барабанная установка, о которой он мечтал с самого детства, занимала едва ли не половину комнаты, стол был аккуратно убран, и на нём находилась одна только маленькая подставка для карандашей.
Я взяла с полки сувенир в виде цветка. Он всегда был здесь.
– Это так красиво,- сказала я с тихим восторгом в голосе.
– Да, тебе всегда нравилось,- Дима открыл ноутбук.
– Всегда,- согласилась я.
На меня нашло какое-то лирическое настроение.
– Если я умру, оставь этот цветок на моей могиле.
– С чего бы ты вдруг? – обернулся ко мне Макс, всё это время рассматривающий барабанную установку.
– Не лезь,- обрезала я и снова спросила у Димы: - Ты оставишь этот цветок у меня на могиле, если я умру?
– Нет.
Он смотрел в экран монитора, а потом поднял на меня свои серые и спокойно-радостные глаза. Меня это ужасно разозлило. Я ему с чаем подыгрываю! А он мне? Нет! Почему он мне, чёрт возьми, не подыгрывает?!
– Ты хотел сказать «да».
– Нет, не хотел.
Я смотрела на него удивлённо. Я даже не могу вспомнить, когда он мне в последний раз отказывал. А тут такое!
Я опустилась со светящимся цветком в руках на кровать.
– Я не стану оставлять это на твоей могиле,- сказал Дима с довольной улыбкой на губах. – Это самое глупое занятие, по-моему. Не понимаю я этого. Не понимаю, когда что-то оставляют уже умершему человеку. Всё, он умер, ему уже ничего не нужно. Всё нужно делать при жизни. Всё должно быть вовремя.
– Логично,- сказал Макс, почему-то непонимающе глядя на нас.
Мне нужен фотоаппарат! Срочно! Вы хотя бы представляете, как редко Макс выглядит ничего непонимающим?!
– Если кто-то хочет, чтоб на его могиле были розы, то розы нужно покупать сейчас же. Потому что потом они уже ничего не будут значить. Вот что я об этом думаю. Так что оставь это себе,- он кивнул на сверкающий цветок в моих руках, а потом спросил: - Так что за песню ты выбрала?
Я тихо произнесла название. Назвала свою любимую песню, они её уже давно знают.
Макс стал искать аккорды, Дима что-то говорил про барабаны, а я не слушала, но внимательно за ним следила.
Второй раз за день со мной случилось неожиданное открытие. Я будто впервые увидела Диму, которого, кажется, знала всю жизнь. Не знаю, как это можно объяснить. Вот тебе кажется, что ты знаешь человека, а он вдруг скажет что-нибудь этакое или выкинет совсем неожиданную штуку, и ты сразу понимаешь, что никогда не знал об этой персоне ничего. Совсем ничего. Так вот сейчас я вдруг поняла, какой же Дима замечательный. Ну, я всегда знала, что он хороший, но я же никогда даже и не думала, что он хорош настолько. Боже, я даже не могу найти слов, чтобы объяснить, кто он такой. Он идеальный. Вот чудно! Я-то всю жизнь думала, что идеальных людей не бывает, а такой экземпляр всё время был у меня перед носом. А я не замечала.