Анна Фаер

Фаер Анна

– Ты вы, значит, брат и сестра? Путешествуете со своим другом? – спросила у нас женщина.

– Нет! Всё не так,- я почему-то глупо заулыбалась. – Мы вообще не родственники. Мы друзья. Это такое большое дружеское путешествие!

– Дружеское путешествие? – Дима тоже глупо улыбнулся. – Так не говорят.

– Чепуха,- возразила женщина. – Говорить можно, что хочешь и как угодно. Главное только не на площади с мегафоном.

– Именно! – согласилась я.

– А вы тоже путешествуете с мужем? – спросил Дима.

–

Нет! Они просто решили выехать загород на выходные. А ещё у них есть собака!
– ответила ему я.

– Собака? Где?

Дима засуетился. Он любит животных.

– Дома,- сказала ему женщина.

– Как жаль. А что за собака? – не унимался он.

– Лайка.

– Лайка! – зачем-то повторил мне Дима. – А как её зовут?

– Алтай.

– Лайка Алтайка,- раздался голом Макса у меня за спиной. – Мило.

Он положил у ног дрова. Подошёл мужчина с канистрой бензина в руках.

– Сделаете костёр сами,- хитро улыбнувшись, сказала им женщина, а мне подмигнула. – А мы с тобой пройдёмся. Посмотрим, что здесь есть интересного.

И мы пошли вдоль берега.

– Вы не любите работать! – почему-то восторженно сказала я.

– А кто любит? Если можно скинуть обязанности на кого-то другого, то почему бы так не сделать?!

Я радостно рассмеялась и поняла, как сильно мне нравится эта женщина. Она уже в деловом и зрелом возрасте, а говорит совсем как молодая. Думаю, можно оставаться молодым столько, сколько тебе хочется.

– А ведь здесь, будто одни хиппи собрались,- радостно сказала она.

Я окинула пляж внимательным взглядом. Десятки палаток. В основном молодёжь. Такая же счастливая и радостная, как я. Кое-где стояли маленькие деревянные беседки, непременно уже занятые. Несмотря на то, что уже вечер, у натянутой волейбольной сетки играли люди. Была даже небольшая сцена. На ней девушка с яркими волосами пела песню. Многие танцевали.

– Да, здесь удивительно хорошо! – сказала я.

Мы повернули назад. У наших палаток уже горел высокий, большой костёр. Мужчина что-то рассказывал сидевшим рядом с ним парням. Дима внимательно слушал, а у Макса горели глаза, и он постоянно перебивал рассказчика. Странно. Макса вообще мало что может заинтересовать.

Мы подошли поближе, и женщина спросила у мужа:

– Что рассказываешь?

– Я уже закончил. Рассказывал, как весной ездил на охоту.

– На медведя?

– Да,- кивнул головой мужчина.

– На медведя! – радостно крикнула я.

– А тебе не очень-то было интересно,- женщина повернулась к Диме.

Вместо него ответила я.

– Он не любит охоту. Ему жалко животных. Сегодня мы встретили голодную собаку, и он отдал ей целый кирпичик хлеба. А это был последний! Нам пришлось яблоки в чужом саду срывать!

– А он мирный, да? – улыбнулась мне женщина.

– Как вы узнали?! Это поразительно! – удивилась я.

– Что узнала? – она не поняла моего удивления.

–

Что он Мирный. Дима Мирный. Так его зовут.

Пара засмеялась.

– Я не в этом смысле говорила.

– Но ведь это удивительно, как уместно вы сказали! – никак не могла уняться я.

– Нет. Удивительно то, как сильно ему подходит его фамилия. Дорогой,- она обратилась к заскучавшему мужу. – Там есть сцена. Сыграй что-нибудь. Там пела девушка. Пела скучно. Кто-то должен спасти положение на этом пляже.

Муж её встал, пошёл к машине один, а вернулся уже вместе с гитарой. Он уверенно пошёл в сторону сцены. Но я не наблюдала за ним, я слушала женщину, которая уже успела полюбить нас.

– Если тебе не нравятся истории про охоту, то какие ты любишь? – спросила она у Димы.

– Он любит чай. Больше всего на свете! – снова сказала вместо него я.

– О! Какое совпадение! Вставай, я должна кое-что тебе показать! – радостно заговорила женщина.

– Что? – спросила Дима заинтересованно.

– На наших землях чай никогда не рос, и предки наши его не пили. Но, поверь, они знали отличную замену. Когда мы шли сюда от припаркованной машины, я заметила подходящий кустарник. Можем сорвать листья. Я научу тебя…

И они с Димой ушли. Такому парню, как он, только чайным пакетиком помаши – и он у твоих ног.

Мы с Максом остались вдвоём. В его глазах отражался костёр. Языки пламени поднимались почти до самого неба, а искры улетали прямо к звёздам. Звёзд было много, а Млечный путь был виден как никогда хорошо. Даже самые маленькие и неяркие звёзды были почему-то заметны. Всё небо было усеяно звёздами. Словно перхоть не чёрной рубашке.

– Ну, что? – спросил у меня Макс.

– Что?

– Счастлива?

– Я?

Я почему-то не понимала вопроса. Счастлива ли я? Как понять, что ты счастлив? Когда счастлив, ты этого никогда не понимаешь. Счастье бывает только в прошлом. Вот вспоминаешь что-нибудь и понимаешь: вот тогда-то я и был счастлив.

– Я не знаю,- сказала я, посмотрев в его глаза самого зелёного цвета, который только существует. – Я была счастлива, когда мы ехали в машине. И когда только-только вышли из города. А сейчас…

– Сейчас нет,- сказал он точно, но слишком прямо.

– Нет. Но если я попытаюсь…

Его уголки рта едва заметно приподнялись.

– Даже не пытайся. Пытаться стать счастливым - это то же самое, что пытаться вспомнить забытое. Сделать это специально удивительно сложно.

– Но я ведь не могу в такой хороший вечер быть несчастной.

– Ты не несчастна. Ты безразлична.

– Да ведь это в десятки раз хуже! Я не хочу быть безразличной. Безразличия слишком много в этом мире. В этом мире слишком много слепых и глухих. Слишком много тех, кто делает вид, что ничего не замечает, когда мог бы помочь. Надо всё исправить. Мир нуждается в починке. Причём, немедленно!