Анна
Шрифт:
— Ты мне еще расскажи, какого цвета у неё дверь, — съехидничала я. Очень уж подробно Эля взялась за повествование.
— А зачем тебе? Ты что её знаешь? — удивилась подруга.
— Нет, но горю желанием узнать, что такого у тебя с модисткой произошло.
— Так не перебивай тогда, ты сегодня сама не своя, хотя стресс был у меня, — поставила мне диагноз Элька.
— Собрались мы с Катюхой и пошли. Дом и подъезд нашли сразу, рядом же. Зашли в лифт и поехали на последний этаж. — Элька практически не упускала ни одну подробность в своём незамысловатом рассказе. Только вот забыла рассказать, чистый ли был лифт и были ли
— Выходим мы с Катюней из лифта, — продолжила подруга, на площадке стоит женщина и спрашивает: «Ты Эля?» Я говорю, что да, я. Тогда она со мной поздоровалась и говорит, что ей надо вниз спуститься, муж подъехал. Я, конечно, обозлилась. Делать мне нечего, как в лифте с ней кататься. Думаю, что вообще мне такая несерьезная портниха не нужна. Делать нечего, не потащу я её к ней же домой. Пришлось уходить. Зашли мы с ней в лифт, а она меня спрашивает, знаю ли я её мужа Вениамина. Я ей отвечаю, что не знаю. Она что думает, я всех мужиков в близ лежащих домах по имени должна знать?! Едем в лифте, а швея что-то там про мужа лопочет, я её не слушаю совсем. Нужен мне её муж триста лет! Думаю: надо позвонить Машке, это она мне дала телефон швеи, расхваливала ещё, что шьет хорошо, вкус имеет, аккуратная и очень обязательная, и сказать, что дурее бабы я еще не видела. Нашла модистка во мне подружку про мужа рассказывать и время моё тратить. Пусть Машка думает к кому меня отправляет!
— Эль, да что ты так близко к сердцу воспринимаешь? На тебя это не похоже. Выброси ты её из головы, другую портниху найдешь, — посоветовала я.
— Анька, дай я договорю, а потом выскажешься.
Я рот закрыла. Действительно, с моими комментариями Элька и к концу рабочего дня точно не уложится.
— Так вот, едем, значит, с ней в лифте, вниз уже, а она мне настойчиво так: «А вот мой муж Вениамин говорит, что знает вас». Ну, и неудивительно, я девушка яркая, может и заметил меня. А швее этой отвечаю: «Я что всех мужиков должна помнить!?». Это я ей сказала, когда мы аккурат из лифта вышли. И что ты думаешь?
— Думаю, если выскажу своё мнение, ты меня обвиняешь, что я тебе рассказывать мешаю, — высказала я свою догадку.
— Правильно думаешь! Ладно, слушай дальше. Вот здесь всё и началось. На выходе из подъезда портниха как заорет на меня: «Ах, ты шлюха, так ты даже не помнишь, сколько у тебя мужиков было, по имени не в состоянии запомнить всех! Я тебе покажу, как у честных женщин мужей уводить, проститутка!» Я опешила, стою, не знаю, что ей и ответить. Она баба здоровая. Килограмм сто живого веса будет.
— Что-то на тебя не похоже, чтобы ты не знала что ответить. Наверное, тебя габариты дамы смутили? — всё-таки не удержалась я. Хорошо, что Элька мой выпад не заметила.
— Да ты только представь, я с ребенком, швея орет, что я шлюха, всех своих мужиков не помню. У меня мысли в голове вихрем понеслись. Мне стукнуть её, как следует, захотелось. Но я этот вариант отмела по двум причинам. Во-первых, я с дочкой, во-вторых, знакомые могут увидеть. Действие же перешло на улицу и недалеко от нашего дома.
Здесь я уже заинтересовалась Элькиным рассказом. Вот у неё мужиков-то было! По нынешним меркам, всего ничего. Стыдно кому сказать! И какое дело этой бабе. Но перебивать подругу я не стала. Тем временем Элька продолжала
— А она, чтобы ты думала, дальше понесла? — Я решила, что это чисто риторический вопрос, посему отвечать не стала. — Швея еще громче на меня орать начала: «Как чужих мужиков заразой награждать ты знаешь, а как отвечать за это, так ты не помнишь. Да я тебе сейчас все волосы выдеру, курва!» Катька плакать начала. Я перепугалась. Думаю: вот сумасшедшая, убьет ведь сейчас. А сначала опозорит. Потом она меня за руку схватила, тащит и верещит: «Пойдем за угол, там мой Вениамин стоит, я вам сейчас очную ставку устрою. Он мне сказал, что это ты его заразила, а мой муж врать не будет!»
Представляешь, я даже Катюню не могу успокоить, швея в меня вцепилась и не отпускает. Тут у меня нервы не выдержали, дочь плачет, а я защитить не могу! В глазах у меня потемнело, и я как ударю бабищу изо всех сил сумкой по голове. Она, несмотря на свой вес, покачнулась, но на ногах удержалась, зато охолонулась.
Это уж точно, если Элькиной сумкой, которая размером с чемодан, по голове дашь, мало не покажется. Какой-то детектив прямо разворачивается. А я так халатно отнеслась. Решила эту ошибку исправить и как положено с подругой разговаривать, время от времени вставляя правильные слова, которые показывают мою заинтересованность и сочувствие: «Да ты что», «не может быть» и «ну надо же». Элька обратила внимание, что я заинтригована и с еще большим азартом продолжила рассказ:
— Когда я ей сумку на голову опустила, она оцепенела, а я не знаю: убегать мне или гордо уходить. С Катюней же не побежишь, решила уходить гордо. Когда швея отмерла, кинулась за мной, потом её внимание переключилось на отъезжающую машину. Она побежала следом за ней с криками: «Стой, мерзавец, ты у меня за всё ответишь», а я бегом, бегом, уже не до гордости, дворами и ушла. Сели мы с дочкой на лавочку в каком-то дворике, обняла я Катюху и мы с ней расплакались. Катюня говорит: «Давай здесь сидеть будем, а ты папе звони, чтобы он нас защитил. А то мы отойдем отсюда, а злая тётя нас найдет, и мы больше не сможем убежать». Вот маленькая, а уже такая умница.
— Да, вся в мамочку. Катюня у тебя сообразительная.
— Позвонила я Юрочке, сказала, что на нас швея напала и мы с ребенком в чужом дворе от неё скрываемся. Он уточнил, где мы находимся, приказал никуда не уходить и ждать его появления. А куда мы уйдем? Страшно же.
— Ужас просто, у меня даже мурашки по коже побежали, — не покривила я душой. Действительно, что за баба сумасшедшая напала.
— Юрочка приехал минут через 15. Представляешь, как он ради нас гнал?! Я ему всё как есть рассказала, он бедный, аж побелел весь. Стал нас обнимать, целовать. Потом попросил еще раз без эмоций всё рассказать. Я повторила без эмоций, как Юрочка велел.
— У тебя сейчас эмоции через край, как же ты тогда смогла так собраться? — спросила я.
— Для пользы дела соберешься. Юра меня выслушал и говорит: «Это не швея была!» Мне так обидно стало, слёзы ручьём потекли, я его обожаю, ни разу не изменила, а он мне не верит. А Юрочка вдруг начал меня целовать, успокаивать. Я решила перестать плакать и дослушать мужа.
Он мне говорит: «Пошли, Эличка, к твоей швее вернемся», я хотела обидеться за его недоверие, но он так ласково со мной говорил, так заботливо, как будто я с того света вернулась. Ладно, пошли обратно.