Anno domini
Шрифт:
Теперь Вадим четко понял, что пригласили его не на дружескую беседу и главная задача сейчас — достойно выйти из сложившейся ситуации. Это становилось гораздо интереснее. Он любил такие обострения.
— Почему Вы решили, что я собираюсь работать в команде Денисова?
— Ну, Вы ведь пришли устраиваться на работу, сказали, что хотите работать заместителем, кроме зама по экономике, потому что не имеете экономического образования.
— Скажите, а Вы читали все мое письмо?
— Да, все.
— Там написано, что я предлагаю свою кандидатуру на пост губернатора. Президент выбрал Денисова. Мы практически были конкурентами, и я проиграл.
— А зачем же Вы пришли?
— Я пришел, потому что меня пригласили, не объяснив причины
— Понятно. А почему у Вас такое отношение к губернатору?
— Я не знаком с Денисовым, и поэтому у меня не может быть к нему личной неприязни. Но я знаю лидера партии, чьим заместителем он является, и, испытывая к этому лидеру категорическую антипатию, так же отношусь и к его заму, потому что он поддерживает и выполняет политику своего непосредственного начальника. А что касается самого Денисова, то, наблюдая, как бездарно он провел предвыборную кампанию, будучи начальником штаба, и глядя на сегодняшние назначения в области, я понимаю, что не ошибался в своем к нему отношении.
— Что ж, это Ваше право, но ведь нельзя судить о человеке только по тому, в какой он партии. Причем тут лидер и его заместитель?
— Не помешает вспомнить поговорку: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу — кто ты!». Я бы не стал общаться с этим лидером и никогда не вступил бы в его партию. Но это я, а Денисов, видимо, другой. Наверное, поэтому именно он сегодня губернатор, а не я.
— Может, и поэтому. Но если Вы все же хотите стать губернатором, то Вам нужно ехать в Киев и там встречаться с премьер-министром.
— Нет, этого я делать не буду. Я вел свою борьбу со старым президентом, премьером и губернатором. Теперь их нет в новой власти, и поэтому я считаю, что победил. А с Денисовым я бороться не стану.
— Хорошо. Тогда заполните, пожалуйста, анкету.
Вадим удивленно посмотрел на начальника орготдела.
— Зачем? Я не собираюсь оставлять заявление о трудоустройстве.
— Это не для отдела кадров, это для меня.
— Вам надо отписаться в Киев?
— Нет. Я в партии президента и работаю здесь только вторую неделю, поэтому еще не успел закостенеть. А анкету хочу оставить у себя, чтобы помнить о нашей встрече. Людей проходит очень много, и я не могу всех удержать в голове.
Вадим представил, как опустится он и в своих глазах, и в глазах работника администрации, если сядет сейчас заполнять анкету, которую у него так настойчиво просят. Ведь он пришел сюда как кандидат на пост губернатора и только что отстоял свое мнение по поводу нынешнего руководителя области. Он отказался от работы в администрации, которую несколько минут назад мог бы получить, если бы отступился от своего письма, взял свои слова обратно, сказал, что ошибался. Сколько людей на его месте сделали бы это! Сколько политиков уже это сделали, как хамелеоны, меняя свой цвет из голубого в оранжевый, не обращая внимания ни на предаваемых коллег, ни на мнение всего народа. Сколько заявлений сейчас лежит здесь в отделе кадров, с надеждой попасть хотя бы на самую незначительную должность. Это, наверное, очень престижно — работать в областной администрации. Но он, оставшийся при своем, оставшийся кандидатом в губернаторы, вдруг сядет в приемной орготдела отвечать на вопросы типовой анкеты! Об этом не может быть и речи! Вадим не успел в этот момент подумать, что гордыня — это грех, он вообще не успел подумать о том, как будет выглядеть, склоняясь и пыхтя над анкетой, но он чувствовал, всем своим подсознанием предполагал, что не может на это согласиться.
— Я не буду заполнять анкету, но если Вы хотите оставить обо мне память, я могу предложить свое резюме (почему я не сказал — старое резюме? Решит, что я безработный!), которое у меня с собой на дискете.
— Да, этого будет достаточно. Дайте дискету Людмиле Андреевне, и она распечатает его. Если в администрации освободится место заместителя губернатора — я с Вами свяжусь.
Вадим улыбнулся, но сделал это еле заметно, наверное, даже внутри себя, чтобы ни обижать человека за эти бессмысленные слова — надо же было ему что-то сказать на прощание.
Он вышел из кабинета и, спустившись в лифте, отдал дискету, дождался, пока с нее скопируют резюме, и вышел на улицу. Проходя мимо дежурного милиционера, он вспомнил эпизод недавних фантазий — будто он глава администрации и все приветствуют его в коридорах, включая и этого милиционера. — Видимо, еще не время! — произнес он вслух, входя в каштановый парк.
Вернувшись в офис, Вадим рассказал Саше о состоявшемся разговоре. Раздумывая сам и обсуждая с другом, он никак не мог понять истинной цели сегодняшнего приглашения. Саша считал, что Вадим правильно поступил, отказавшись от работы в администрации, не столько из-за убеждений и несогласия с нынешним губернатором, сколько от бесперспективности этой работы, с точки зрения материальной. «Ну сколько они тебе предложат? Шестьсот-семьсот? Как вы на эти деньги будете жить?» — говорил он, почувствовав угрозу со стороны госструктуры, которая может отобрать у него и хорошего помощника, и друга, тем более теперь, когда Корнеев только что вернул Вадима на прежнее место, удвоив ему зарплату. Саша прекрасно понимал, как его товарищ отличается от многих, жаждущих власти и стремящихся воссесть в кабинетах обладминистрации. Он точно знал, что Вадим не сможет брать взятки, получив возможность ставить свою подпись на каких-нибудь разрешениях. Мало того, он не только не будет брать сам, но еще и попытается бороться с остальными, менее принципиальными и чистыми на руку работниками, что приведет к обострению и интригам, и, в конце концов, его другу придется расстаться и с этой работой, приобретя лишь кучу врагов и разочарованность в людях и новой власти. Еще один аргумент, которым Саша пытался успокоить и убедить Вадима не сожалеть о своем отказе — это то, что, возможно, скоро Денисова снимут, а вместе с ним уйдет и вся его команда. Тогда зачем заранее себя хоронить, если сейчас можно переждать, а в случае прихода к власти более достойного человека можно будет смело и гордо идти в его команду, тем более имея за спиной прецедент сегодняшнего отказа, который добавляет авторитета непоколебимому революционеру, умеющему отстоять собственное мнение?
Множество мыслей роилось у Вадима в голове, прокручивались обрывки фраз недавнего разговора, он был доволен своим поведением и словами. Как достойно он выдержал эту встречу! Но что-то оставалось неоконченным, что-то незавершенное, недопонятое не давало ему расслабиться. После работы он рассказал обо всем жене, затем позвонил отцу, но по телефону не стал ничего говорить, потому что тот плохо слышал, а сегодня Вадиму показалось, что не слышал вообще. К вечеру разболелась голова, и всю ночь он спал тревожно. Еще перед сном он сказал Анне: «Я не могу понять, зачем меня приглашали. Прочитав мое письмо президенту, где я откровенно выступил против Денисова, не могло быть и речи о предложении мне должности. Тогда зачем меня вызвали? И почему мое письмо отправили из Киева в администрацию?»
Ночью приснился отвратительный сон: они с женой наконец-то купили собственный дом в плачевном состоянии и приступили к постепенному его восстановлению. Уже отремонтировали кухню и коридор, но вдруг в гости к ним зашли его сестра и племянница, с которыми он не виделся с того самого момента, как они лишили его жилья. Сев в стороне и перешептываясь, они начали обсуждать, как можно отобрать у Вадима и этот дом. Возмущенный их коварством, Вадим схватил Лену за волосы и протащил по полу к выходу через длинный коридор, открыл дверь, вышвырнул ее за порог и сказал вслед: «Если ты раскроешь еще раз свой рот на мой дом, я тебя убью!» — вложив в эту фразу всю свою ненависть к подлости родственников.