АНО - 1
Шрифт:
– Ну, что Валерий Кириллович, уважишь просьбу?
– Как не уважить. Он, небось, и щеку ободрал когда преступников задерживал. Так что, пусть съездит, отдохнет на выходные.
Романчук удовлетворившись ответом, посмотрел на начальника цеха.
– Александр Иванович, а ты что молчишь?
– Что тут скажешь?
– Ты вот что, Александр Иванович. Давай сегодня нашего героя с обеда домой отпустим, а на завтра пусть он отгул оформит. А то с таким лицом парню по заводу ходить, сам понимаешь, совсем негоже, - Романчук посмотрел на Макеева.
– Я не против, - согласился начальник цеха.
– Вот и хорошо. На этом наше небольшое собрание считаю закрытым.
Все встали и, задвигав стульями, стали выходить из кабинета.
ххх
Ура! Два дня отдыха!
Сердце Сергея учащенно колотилось, когда он писал заявление на отгул. Теперь-то он сможет воплотить свою мечту, которая зрела в его сердце последние дни. Он очень хотел проехаться по всем местам, где он когда-то бывал в юности и, эти полтора дня отдыха, неожиданно свалившиеся на него, давали такую возможность. Ведь если он этого не сделает сейчас, то времени осуществить свою мечту просто не останется.
Сложив грамоту между листами вчерашней газеты "Известия", Сергей вышел через проходную завода.
Остановившись у края проезжей части, он задумался о том, какой маршрут сейчас выбрать. Размышляя над этой дилеммой, он смотрел на разогретый солнцем асфальт, по которому как в выстуженном феврале, ветер гонял поземкой тополиный пух.
Неожиданно, в его голове всплыла утренняя сценка на остановке, когда он увидел Ольгу и ее возрастную подругу. А ведь он тогда подумал, что теперь зная фамилию этой подруги, он сможет с ней познакомиться. И если все сложится удачно, то он постарается выяснить у нее, зачем Ольга Журавлева приходила в женскую консультацию.
"Стоп. Как же ей фамилия"?
– он напряг память, силясь вспомнить то, что сказал ему утром Федор.
"По-моему Шерстнева. Да, точно Шерстнева Нина", - в памяти всплыли слова Федора.
Быстро перебежав узкую проезжую часть, Сергей решительно направился на улицу Октябрьской революции, где располагалась женская консультация.
ххх
Правое крыло роддома занимала женская консультация. Попасть в нее можно было только через правый подъезд здания, и Курилов решительно направился к нему. Но, вся решительность Сергея сразу улетучилась, как только он вошел в тяжелые двери, этого подъезда. Пока он поднимался на второй этаж, в голове роились разные мысли.
"Что он сейчас скажет этой Шерстневой? И что она о нем вообще подумает, глядя на его ободранную физиономию".
Мимо, Сергея вниз пробежала молодая девушка, косо бросив взгляд на его ссадину, тем самым подтверждая его предчувствия.
А когда, осталось преодолеть последний пролет широкой лестницы, ноги стали как ватные. Неуверенность усилилась еще больше, когда он увидел, нескольких женщин сидевших на деревянных лавках вдоль стены перед дверью приемного отделения.
Внутренне собравшись, Курилов, сделал над собой усилие и, преодолев последний пролет, робко спросил.
– Вы все сюда?
Одна из них улыбнувшись, ответила.
– Куда же еще.
– Можно я только спрошу?
Никто из женщин не возражал.
Сергей открыл массивную дверь, за которой начинался приемный покой женской консультации, и заглянул внутрь. Прямо за дверью стоял стол, за которым сидела пожилая медсестра в белом халате.
– Вам кого, молодой человек?
– Извините. Шерстнева Нина здесь работает?
– быстро выпалил Курилов.
– Здесь. Но, позвать ее пока не могу. Она на осмотре сейчас ассистирует, - медсестра подозрительно посмотрела на ободранное лицо Сергея.
– Вы не подскажете, она до скольки работает?
– До, четырех. А вы собственно кто ей будете?
– Знакомый, - соврал Курилов, и быстро ретировался за дверь.
Спустившись на улицу, он обратился к молодому папаше, который нервно курил.
– Который час?
– Ровно двенадцать.
Прикинув, что до окончания рабочего дня Нины Шерстневой, осталось четыре часа, он решил съездить на площадь Ленина. Там, если спуститься, с улицы Марата к Оке, стоял понтонный мост, соединявший набережную и остров "Гребневские пески", на котором находился дикий пляж и место летнего отдыха горожан.
Именно на этом острове, в мае восемьдесят третьего года, он вместе с Ольгой зарыл в песок запечатанную бутылку с их клятвой в верности друг другу. Не смотря на то, что прошло уже столько лет, Сергей прекрасно помнил тот день. В те последние майские дни стояла жара под тридцать градусов. И он с Ольгой, решил отправиться на пляж, потому что очень скоро он должен был уехать в стройотряд на все лето, что бы заработать денег на их свадьбу. Вот тогда и родилась эта идея с клятвой в верности друг другу на всю жизнь.
Если он все правильно подсчитал, то бутылка уже должна была быть в тайнике.
"Только бы не подвела зрительная память", - эта мысль крутилась в его голове до самой набережной Марата.
ххх
Идя по понтонному мосту, Сергей снова, как в юности, ощутил непередаваемый запах речной воды. Странная все-таки штука эта жизнь. Вот живешь на берегу двух великих российских рек Волги и Оки, и вроде бы, вот они, тут, рядом. И что бы ощутить их близость и силу, возьми и подойди к срезу воды, да опусти туда руки или постой на берегу, глядя на их величественное течение. Ан, нет, все времени не хватает. Все надо куда-то ехать, куда-то бежать. Вот и получается, что те, кто живут на берегу этих рек, видят их только сквозь автомобильное стекло, когда переезжают через мост на машине или автобусе.
А гости, которые впервые приезжают в такой красивый город, наверняка думают, какие все-таки счастливые люди, которые живут здесь. Ведь они имеют возможность каждый день стоять на берегу реки и любоваться этой красотой.
Только сейчас Курилов, понял тех, кто живет на юге, где-нибудь у моря. Он всегда с недоверием относился к их утверждениям, что они за летний сезон, ходят купаться в море не чаще трех раз.
Встав у поручней понтона, Сергей решил подождать момента, когда загорелый мальчишка вытащит из воды свою "зыбку". Тот, чувствуя, что за ним наблюдают десятки любопытных глаз, явно не спешил. Наконец, взяв в руки капроновую веревку, он начал резко тянуть, поднимая из глубины свою нехитрую снасть. Когда "зыбка" выскочила из воды, Сергей увидел двух серебристых чехоней, прыгающих в сетке и, сверкавших при этом на солнце своей яркой чешуей.