Аномалия-2, или Операция «Час пик»

Инош Алана

Через две остановки вошла необычайно высокая и худощавая девушка с короткой стрижкой, в чёрных джинсах и чёрной ветровке. Из её ушей тянулись белые провода наушников, большие зеленовато-серые глаза были подёрнуты задумчивой дымкой. Не глядя ни на кого, она вскочила в автобус и заняла освободившееся возле меня одиночное сиденье. Двигалась она гибко, с мягкой пластичностью, преодолев расстояние от двери до сиденья одним длинным шагом-прыжком. Вынув смартфон из кармана куртки, она несколько раз тронула экран большим пальцем.

Ехать

мне было ещё далеко. С каждой остановкой салон заполнялся всё плотнее, и вот меня уже почти прижало к плечу сидевшей девушки. Не знаю, что меня в ней зацепило, но я то и дело опускала взгляд на её коротко стриженную, золотисто-русую макушку. Длинные, худые ноги в кедах, тонкие запястья с голубыми жилками. Округлый подбородок, чувственные губы. Брови, почти прямые, густые и красивые, придавали её лицу мальчишеское выражение. Изящная андрогинность проступала в её облике, но с парнем всё-таки не спутаешь. Слушая музыку в наушниках, незнакомка смотрела в окно и не замечала, что я её разглядываю.

А между тем я чувствовала, что кофе мне, увы, не помог. Меня накрывало колпаком звенящей дурноты, а люди сзади всё напирали и напирали. Последнее, что я успела сделать, это тронуть девушку в чёрном за плечо и пробормотать:

— Извините... Я, кажется, сейчас на вас упаду.

Она рассеянно вскинула глаза и вынула один наушник. Автобус вдруг крепко тряхнуло на выбоине, и моя рука сорвалась с поручня.

Очнулась я от лёгкого похлопывания по щеке.

— Девушка, вы что? Вам плохо? — встревоженно сказал приятный голос совсем рядом с моим ухом.

Высокая незнакомка в чёрном, одной рукой поддерживая моё обмякшее обморочное тело у себя на коленях, второй осторожно и деликатно похлопывала меня по лицу. От смущения в груди стало жарко, но немедленно встать у меня никак не выходило — и из-за слабости, и из-за отсутствия свободного пространства в автобусе, набитом людьми, как консервная банка — рыбой. Туда, где я только что стояла, уже просочилась женщина с сумкой на плече.

— Простите, — пробормотала я. — Похоже, давление упало. У меня по утрам так бывает...

Мои попытки подняться не увенчались успехом. Незнакомка, смущённая не меньше моего, с улыбкой сказала:

— Да ничего страшного... Сидите.

Ничем особенным от неё не пахло — то есть, никакими духами. Пожалуй, только чистотой свежевыстиранной футболки и немного шампунем. Улыбка озарила её лицо, делая его ещё приятнее. В груди у меня стало тепло и хорошо, будто сердце накрыли мягкие ладони, успокаивая его натужно-обморочное биение.

— Вам на какой остановке выходить? — спросила незнакомка.

Я назвала. Она кивнула и повторила:

— Сидите. Всё равно автобус битком набит.

Встать мне было просто некуда. Так я и сидела у неё на коленях, поддерживаемая и обнимаемая её рукой, в волнующей близости от её больших ясных глаз.

— Извините, что я вот так... — Ничего лучшего я не придумала, ни одного

сколько-нибудь остроумного высказывания не приходило в мою пустую, слегка звенящую голову.

— Всё нормально, — опять улыбнулась она.

Наши лица сблизились. Каждая её ресница, каждый волосок в бровях был мне виден. Мерещилось мне в ней нечто родное, близкое, а от её улыбки в груди что-то щекотно ворочалось и рвалось наружу — беспокойный, непоседливый комочек. Не выдержав, я сдавленно фыркнула от смеха.

— Простите... Идиотская ситуация.

— Ничего. Вам не за что извиняться.

Её глаза из отрешённо-задумчивых стали внимательными, пристально-ласковыми. Теперь настала её очередь изучать меня, а я от смущения не знала, куда девать взгляд. Улыбка то робко пряталась в уголках её глаз, то дрожала на губах.

— Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, уже лучше.

Удивительно: одежда — мрачно-чёрная, а лицо — родное и светлое. Волшебная сказка мягкой лапой тронула сердце. Неужели такие чудеса бывают? Неужели бывают такие встречи: увидишь один раз — и больше не захочешь отпускать? Когда женский голос из динамика с машинной чёткостью объявил название моей остановки, мне вдруг стало жаль, что поездка кончилась. Так и ехала бы до конечной...

— Я выхожу здесь, — сказала я. — Спасибо... И извините ещё раз, что так неловко вышло.

Её глаза как будто чуть погрустнели, но потом вдруг твердо и ласково заблестели.

— Давайте-ка, я помогу вам выбраться из этой давки. Держитесь за мной.

В салоне стало чуть свободнее, и мне кое-как удалось встать, она тоже поднялась. Она прокладывала путь, а я, пристроившись у неё в кильватере, пробиралась следом.

— Вы не выходите? Разрешите... Простите... Спасибо, извините за беспокойство.

Она остановилась и, поймав мой вопросительный взгляд, сказала:

— Впереди выходят. Ничего, выберемся.

Двери открылись, и она вышла первой, после чего предупредительно подала мне руку. Мы очутились на остановке, на свежем воздухе. Молодая майская листва берёз колыхалась в струях ветра, солнечные отблески в её глазах улыбались мне. Ужасно, до кома в горле, не хотелось расставаться. Не хотелось уходить от неё, такой ясноглазой и удивительно знакомой, родной. Разве такое бывает: не знаешь о человеке ровным счётом ничего, а кажется, будто знаешь всё?

— Спасибо... Мне туда. — Я кивком головы показала в сторону офисных зданий, спрятавшихся за клёнами. — Я там работаю.

Наверно, в моём глухо прозвучавшем голосе дрогнула боль, потому что её брови обеспокоенно шевельнулись в ответ.

— Вы точно нормально себя чувствуете?

Если я отвечу «да», на этом всё закончится. Я уйду на работу, она — по своим делам. И всё. Мы больше не увидимся.

— Я... Я не уверена. Коленки чуть дрожат и голова немножко кружится.

Она посмотрела на часы, осторожно и мягко взяла меня под локоть.