Аномальщики. Трилогия
Шрифт:
– Ага. Изучающее и недоумённо. Словно бы не зная, что делать дальше. Задумался, понимаешь, морда...
– А какой он из себя?
– Наклони голову вниз, да сама посмотри. Если, конечно, интересно.
– Не могу.
– Почему?
– Я очень боюсь, - помолчав секунду-другую, призналась Натка.
– Во-первых, если ты помнишь, высоты.... На сколько метров мы поднялись от поверхности земли? По стволу берёзы, я имею в виду? На двенадцать? На пятнадцать?
– Да, ну. Дай Бог, если на десять. Может, на одиннадцать.
– Всё
– А чего ты боишься - "во-вторых"?
– заинтересованно прищурился Назаров.
– Конечно же, снежного человека, находящегося внизу, у корней берёзы.... Что это ты так ехидно хмыкаешь? Я же, всё-таки, женщина. То есть, девушка.
– Ты - в первую очередь - будущий буровой мастер. А значит, не имеешь права отступать перед всякими и разными страхами.... Помнишь, что нам говорили на первой лекции цикла - "введение в специальность"? Мол: - "Буровой мастер на дальнем участке - это триста тридцать три профессии, вместе взятые. То есть, и шериф, и армейский генерал, и гробовщик, и укротитель диких животных..."?
– Помню я, - извинительно вздохнула Наталья.
– Только, всё равно, страшно.... Слушай, Рыжий, заканчивай строить из себя не весть что. Повыёживался пару минут, и достаточно. Рассказывай, давай, про алмаста. Иначе обижусь всерьёз и навсегда.... Ну, какой он?
– Вообще-то, я представлял себе снежных людей слегка другими, - признался Пашка.
– Более дикими и первозданными, что ли.... Этот? Ростом метра два с хвостиком. Лохмат. Широкоплеч. Маленькая, слегка приплюснутая голова. Клыкаст.
– Ой!
– Да, ладно тебе, Птичка. Клыки не очень-то и длинные. Так, сущая ерунда. И, вообще.... Ощущается в облике и поведении этого существа нечто картинное. Картинное и неправильное.... Что ещё имеется заслуживающего внимания? Глаза. Круглые, янтарно-жёлтые, неподвижные, очень яркие. Натуральные прожектора.
– У-у-у-у!
– раздалось снизу.
– Ры-ы-ы! У-у-у-у! Ры-ы-ы-ы...
Звуковая какофония, наполненная лютой ненавистью и вселенской тоской, стихла только через три-четыре минуты.
– Солидно и натурально, - одобрил Назаров.
– До сих пор холодные мурашки бегают по спине. Туда-сюда, туда-сюда. А ещё и очень громко. Даже уши слегка заложило.... Может, на это и было рассчитано? Мол, мы заткнём пальцами уши и, потеряв равновесие, свалимся вниз?
– Вполне жизненная версия, - согласилась Натка.
– Разумная, по крайней мере, - наморщив нос, забеспокоилась: - А это ещё что такое? Шорохи, стуки, возня какая-то. Пыль, перемешанная с непонятной трухой.... Апчхи! Апчхи! Вот же, зараза.... Что он там делает?
– Разворошил старый осиновый пень, а теперь, подражая собаке, активно работает задними лапами - чтобы всякая гадость поднималась наверх.... Апчхи! Апчхи! Блин, как бы ни упасть.... Держись, Птичка, за меня. Крепче держись...
– Держусь. Ой!
– Ну, в чём дело?
– Что-то холодное прилетело снизу и прилипло к щеке.... Ай! Оно ползёт! Апчхи! Щекотно.... Павлик, сними, пожалуйста.
– Снял и отбросил в сторону.
– Что это было?
– Ни - "что", а - "кто", - ухмыльнулся Пашка.
– Короед. Жирный такой. Бело-кремовый. С чёрными мохнатыми лапками.
– Ах, ты, сволочь хренова! Да не ты, Рыжий. А этот, который алмаст.... Ну-ка, держи меня крепче. Сейчас я ему.... Вот, тебе! Получи, гадина!
Девушка размахнулась и метнула вниз какой-то предмет.
– Чем швыряемся?
– поинтересовался Назаров.
– Лизкиным биноклем, - смущённо шмыгнув носом, призналась Натка.
– Не выдержала и слегка вспылила. Блин горелый. Теперь придётся извиняться и оправдываться.... Кстати, всё стихло. Ни трухлявой пыли, ни жирных короедов.
– Это точно. Благодать однозначная...
– Зубы заговариваем? Ну-ка, наглец, убрал потную ладошку с моей талии!
– Убрал, пардон, с чего?
– Сейчас, хам трамвайный, засвечу в глаз. Хочешь сказать, что я настолько толстая и уродливая? Мол, даже талия отсутствует?
– Присутствует-присутствует, - поторопился заверить Пашка.
– Вот же она, талия. Чётко ощущается.
– Руку убрал!
– Всё-всё. Уже и поухаживать нельзя.
– Ухажёр выискался, - возмущённо фыркнула Наталья.
– Нашёл место и время.... Может, заглянешь, всё-таки, вниз? Что там произошло?
– Загляну, не вопрос...
Через полминуты Назаров, нерешительно откашлявшись, объявил:
– Похоже, что ты убила снежного человека. Вернее, вывела его из строя.... Навсегда вывела? Временно? Разберёмся, понятное дело.
– Продолжаем шутки шутить и изощрённо издеваться над скромной девушкой? Неблагодарное, ей-ей, занятие.... Может, действительно, засветить в наглый глаз? Типа - от всей нежной и трепетной души?
– За что - засветить? За чистую правду? Женская несправедливость, воистину, не знает границ.... Ладно, заканчиваю с трёпом. Дело обстоит следующим образом. Хвалёный алмаст лежит спиной вверх, уткнувшись мохнатой головой в высокий муравейник. Передние длиннющие лапы непринуждённо разбросаны в стороны. Задние неловко согнуты в коленных суставах.... Лизкин бинокль? Нет, нигде не видно. Зато чуть правее неподвижного йети на земле - вперемешку с прошлогодними сосновыми шишками - валятся красно-чёрный цилиндрический предмет. Ну, как пальчиковая батарейка от телевизионного пульта, только длинная и гораздо большего диаметра.
– Батарейка?
– удивлённо переспросила Натка.
– Большая-большая? Откуда она взялась в этих диких северных лесах? Военные потеряли? Или же американские шпионы? А, Рыжий?
– Нет, наивная мадмуазель Птичка, упомянутые тобой личности здесь ни при делах. Все гораздо проще и прозаичней. Красно-чёрный цилиндр обронил вышеупомянутый алмаст, ныне обездвиженный. Видишь ли, в затылке нашего снежного человека наличествует прямоугольная выемка с открытой "крышечкой"....
– Это как же? Н-не понимаю. Н-не верю.... Это же....