Аномалы. Тайная книга
Шрифт:
Обычный белый конверт, мятый, в пятнах от грязных пальцев. Без марки и адреса, не запечатанный.
Маг первым заметил его. Внутри оказался тетрадный лист в клеточку, прыгающим почерком там было написано:
Эй, не рабейте! Я все подготовил, в сумке найдете деньги. Шмотки тоже там. Тьма для тебя отдельный падарочек. Вам надо быть в 6 вечера в Киеве возле Андреевской церкви. Это верхняя часть Андреевского спуска. Амазонка будет ждать там две недели начиная с 25 числа, каждый день в адно время. Она атведет
ПЫСЫ. Да!!! Через границу идите в районе Новой Гуты. Там белорусы, с ними таможни нет, а потом украинцы. Я пробил один путь. Подойдете по адресу Ленина, 12, частный дом, спросите Гришу. Скажите ему «Мы от Пети» (значит от меня:)). Оставляю 4 тыщи баксов это подарочек от Жреца. Гришке по тыще за чела, не больше. Будет требовать еще — не давать, он жадная тварь.
«Вашь» было написано с мягким знаком — это, и другие ошибки, и прыгающий почерк, и намалеванная мелом стрела в круге мучительно напомнили Магу нечто, что он уже видел… Кто же такой этот Шут, и почему он даже записку не подписал своим именем?
Пока он ломал голову, пытаясь вспомнить хоть что-то из прошлого, Тьма уже копалась в сумке. Из бокового кармана достала пачку долларов, ножницы, два ножа, раскладной и охотничий, бритву, пену для бриться, черную краску для волос, пачку «Мальборо», турбозажигалку… В сумке еще были две бутыли с водой и пара часов, женские и мужские.
Вдруг Тьма покачнулась и едва не упала. Маг подхватил ее, довел до койки и посадил. Когда склонился над ней, девушка схватила его за плечи.
— Я тебя знаю! Помню твое лицо, много раз видела. Кто ты такой?!
Он пожал плечами:
— Не могу понять. В голове такая каша… Но я тебя тоже помню. Слушай, отсюда надо быстро уходить.
Он вынул из сумки черные джинсы и плотную шерстяную рубашку, переоделся, обул кеды. Маловаты, но сойдет. Нацепил на руку дешевые электронные часы и взял кожаную куртку.
Режет! Его словно толкнули — в голове разом сложился образ острого, холодного, режущего… Маг резко обернулся — девушка кромсала косички найденными в сумке ножницами.
— Чего ты? — удивилась она. — Нам нужно изменить внешность, вон краска, сейчас еще покрасим волосы.
— Д-да…
— Что у тебя с лицом? Ты хоть что-то вспоминаешь? Хоть немного?
— Помню яркий свет, — сказал он, проведя ладонью по лбу. — Какой-то… пугающий. Сосны, и свет волной катится между ними. Еще помню бетонные коридоры. Глухие такие, неприятные. И всё.
— А я помню длинные узкие тени, — сказала она. — Что же все-таки с нами произошло?
— Не знаю, но мы разберемся. Переодевайся, здесь нельзя оставаться.
Он не договорил — все поплыло, и темнота поглотила комнату.
Глава 3
НА КОРОТКОЙ ДИСТАНЦИИ
— Я ничего не знаю, ничего не знаю, ничего не знаю… — бормотал Паша Сковорода как заведенный.
В микроавтобусе было три ряда сидений, и его устроили на заднем, которое Мальков застелил целлофаном из багажника. Сиденья среднего ряда помощник повернул, чтобы они с шефом могли сидеть лицом к санитару. Яков Мирославович вернулся на машине оперативников и, недовольный всей этой суетой, накладывал повязку на пробитое арматурой предплечье Паши. Тот стонал и дергался — Титор запретил начмеду колоть обезболивающее.
Закончив, Яков сказал: «Ваня, в моем возрасте это уже тяжело, надеюсь, больше вы меня сегодня не побеспокоите», — и, кивнув всем, вернулся во вторую машину. Она уехала, из оперативников остался только Василий. Группа Горбоноса все еще рыскала вокруг фабрики. Дело усложнили пожарники, машина «скорой помощи» и полиция, подъехавшие к дискотеке.
Почти рассвело. Возле накренившегося фонарного столба было тихо, лишь Паша монотонно бубнил, не глядя на склонившихся над ним Малькова с шефом.
— Врет, сука, — прогудел Василий, куривший возле машины. — Я таких сволочей видал, Иван Степаныч. Зубы заговаривает.
Щелчком отбросив сигарету, оперативник сунулся в приоткрытую дверь и несильно двинул санитара в зубы огромным кулаком.
— У-у, морда! Говори — куда девку с пацаном вел?!
Мальков хотел было оттолкнуть старшего оперативника, чтоб убрался из машины, но Титор придержал помощника за локоть, с вялым любопытством наблюдая за происходящим. Ивану мучительно хотелось спать, слипались глаза, в голове гудело.
— Никуда не вел! — заскулил Паша, из разбитой губы которого потекла кровь. Василий вознамерился было стукнуть его еще раз, и санитар завопил: — Не вел!!! Они меня заставили! Принудили! Я… я не знаю, как все было! Не помню, не понимаю! Ничего не понимаю!!!
— Так, Караулов, а ну погоди, — слегка оживился Титор, садясь ровнее. — И вообще — охраняй периметр.
— Так точно. — Вася, отойдя от машины, привалился к фонарному столбу. — Но вы ему не верьте, врет он. В Чечне мы абрекам допросы всякие учиняли, так я наловчился… По глазам вижу: врет, падла, и не краснеет.
Когда он отвернулся, Титор спросил у санитара:
— Что последнее ты помнишь?
Тот глянул на него, на внимательно слушавшего Малькова и быстро заговорил, сбиваясь и глотая слова:
— Как в машину садились. Аномалов помню… как лежат, не двигаются — в коме. Я тоже сел, поехали. Потом — провал! Очнулся — лежу в какой-то яме, музыка орет, люди кричат, аномалов нет, а у меня кровь! Больше не помню ничего, богом клянусь, не помню! А потом землетрясение — боже! Это какая-то дьявольская игра…