Анти-Горбачев 3

Тамбовский Сергей

В сухом остатке валовые сборы хлопка (который на минуточку не только служил сырьем для легкой промышленности, из него еще и основной компонент пороха производили, а это уже стратегическая отрасль) скакнули с 4 млн т до 5,5. На бумаге. В реальности же там остались те же 4 млн, ну может четыре с половиной. Остальной виртуальный миллион тонн числился только на бумаге, а чтобы свести дебет с кредитом, была построена система взяток и приписок с самого низа и доверху, до Госплана, Совета Министров и МВД.

Адылов при этом вообще возомнил себя неизвестно кем, Тимуром или

совсем уже Чингиз-ханом каким-нибудь. На территории его хозяйства действовали лично им написанные законы, многоженство в частности не только не запрещалось, а даже поощрялось — в личном гареме Адылова значилось двадцать с лишним женщин. А еще ходили упорные слухи, что он лично раскопал сокровища Тимура-Тамерлана и одаривает ими приближенных. И что строит собственную железную дорогу в Китайскую народную республику. Школьники работали на сборе хлопка с сентября до декабря, учебный год таким образом у них сократился вдвое. Практиковались пытки и содержание неугодных Адылову лиц в зинданах. Платил он своим рабочим ровно столько, чтобы они не умерли с голоду, остальное забирал себе, а этого остального было очень немало, учитывая воздушные миллионы тонн хлопка.

Ну дела, усмехнулся Романов, одолев досье — странный у нас социализм построился, на паевых началах с рабовладением. Надо бы с этим разобраться, пока не поздно.

Всю группу поименованных товарищей удалось собрать через сутки, и тогда они гуськом зашли в начальственный кабинет. Во главе списка значился Александр Михайлович Рекунков, бессменный генпрокурор СССР с 81 года.

— Я собрал вас, товарищи, — начал Романов, — с целью поближе ознакомиться с текущей деятельностью прокуратуры по так называемому «хлопковому делу».

Приглашенные переглянулись и молча предоставили слово Тельману Хореновичу Гдляну, как самому осведомленному.

— Расследование идет уже больше двух лет, — сказал он, — в результате вскрыт большой массив приписок, подчисток и фальсификаций в хлопковой отрасли Узбекистана и ряда других республик.

— Давайте конкретику, — поморщился Романов, — общими трескучими фразами я сыт по горло. Что там по другим республикам, это в первую очередь интересует.

Гдлян повертел головой, ослабляя тугой узел галстука, и продолжил.

— В Узбекистане выстроилась очень интересная лестница кумовства, взяток и приписок, ведущая с самого низа… ну не от колхозников, конечно, а начиная с председателей, включая этого пресловутого Адылова. И добиралась эта лестница до самых сияющих вершин, до первого секретаря ЦК товарища Рашидова. Председатели заносили деньги, очень немалые, надо заметить, вплоть до миллиона, секретарям райкома, те делились с начальниками правоохранительных органов на местах, а частично деньги шли далее, на городской-областной уровень. А уже областные власти выходили на республиканский уровень… ЦСУ при этом послушно рисовало дутые цифры сбора урожая… Но на этом, Григорий Васильевич, эта преступная пирамида далеко не заканчивалась…

— Стоп, — притормозил Гдляна Романов, — приписки касались только хлопка или остальных сельхозкультур тоже?

— В основном все крутилось вокруг хлопка — стратегический же товар, внимание на него обратил лично Леонид Ильич. Но и по зерновым, и по фруктам-овощам тоже кое-что есть… но на порядок в меньших количествах.

— Ясно, продолжайте, — разрешил Романов, стоя у окна кабинета, но тут позвонил один из телефонов на столе.

— Слушаю, — сказал генсек, подняв трубку, — так… это точные сведения? Хорошо, я отдам нужные распоряжения.

— Что случилось, Григорий Васильевич? — нервно спросил генпрокурор.

— Рашидов застрелился, — объяснил тот, — тело обнаружил его секретарь десять минут назад. Вы выходили на него? — поинтересовался он у Гдляна.

— Прямых контактов пока не было, — ответил тот, нервно крутя в руках блокнот с записями, видно было, что руки у него сильно дрожат, — но он, конечно, был в курсе нашего расследования.

— Так, — почесал в голове Романов, — на время прекращаете все свои действия — до особого распоряжения. А нам надо подготовиться к похоронам товарища Рашидова.

Смена караула

У Кремлевской стены, естественно, Рашидова хоронить не стали. И мавзолея ему, как Владимиру Ильичу и Тимуру Тамерлановичу тоже не построили. И результаты расследования группы Гдляна-Иванова повременили обнародовать. Все прошло тихо и буднично, причем сам Романов на похороны не прилетел, отправил вместо себя предсовмина Воротникова. Похоронили его на Чагатайском кладбище в окрестностях Ташкента.

Спустя приличествующее случаю время после похорон в Ташкенте состоялось выездное заседание Политбюро ЦК КПСС, посвященное одному вопросу — утверждению нового лидера Узбекистана. Согласно установленным негласным правилам это место должен был занять Председатель Верховного совета республики Усманходжоев, но у Романова, видимо, было свое мнение на этот счет.

— Товарищи, — так незамысловато он начал совещание, — предлагаю почтить память Шарафа Рашидовича минутой молчания.

Все дружно встали и помолчали отведенную минуту.

— А теперь приступим к повестке дня, — продолжил Романов, когда все уселись на свои места. — Какие будут мнения относительно преемника товарища Рашидова?

— По заведенному обычаю, — подал голос текущий Предсовмина республики Худайбердыев, — первого секретаря обычно замещает Председатель Верховного совета, — и он кивнул на соседа, Усманходжаева.

— Да, — согласился Романов, — так всегда было и ранее, однако сейчас в дело вмешались непредвиденные обстоятельства, которые могут скорректировать стандартные процедуры…

— И что же это за обстоятельства? — это выступил уже сам претендент на высокий пост.

— Как будто вы сами не знаете, Иманжон Бузрукович, — ответил Романов (имена и отчества узбекских руководителей он до этого заучивал добрых полдня), — называются эти обстоятельства «хлопковое дело», слышали, наверно?

Усманходжаев не нашел слов, чтобы ответить на этот прямой вопрос, поэтому просто сглотнул слюну и молча кивнул.