Антиблокада

Найтов Комбат

– А что, толково. Кое-что подправить, согласовать... И можно действовать.
– высказал своё мнение начальник штаба генерал-майор Визжилин.
– Сил и средств у нас маловато, фронт нам мало чем может помочь. А в этом случае, наносим фланговые удары, где концентрации войск должно хватить.

– Товарищ генерал! Немцев в лесах за дорогой почти нет, только патрули. Сильно забирать в ту сторону, нет надобности, как и отрываться от дороги на Новгород. Можете учесть при планировании. И, как только захватим Чудово, надо будет переместить гаубичный полк к Полисти. Оттуда можно будет поддерживать наших в Чудово, и не давать перебрасывать подкрепления по двум дорогам. Примерно, вот в эту точку!
– и я показал

на середину дороги от Грузино к Селищам.

Дальше разговор продолжил начштаба, выясняя для себя отдельные моменты по различным участкам. Часа через два они связались с Говоровым по ВЧ и передали ему свои предложения, запросив дополнительно артиллерийские снаряды и разрешение задействовать части 54 армии, особенно её артиллерии. Собственно, 2 ударная и на корпус-то не набирала, а ей предстояло сражаться с двумя немецкими корпусами, которые ещё и зарылись в землю по самое не хочу. Но, вместо того, чтобы свести все три прибывающие армии в один кулак, Ставка распорядилась по-другому. Жаль, что Говоров не смог настоять на этом.

Мы вышли из штаба армии вместе с Евстигнеевым. Прощаясь, он забрал у меня документы из сумки.

– Чем ты его так успокоил? Я думал, что сейчас стрельба начнётся?

– Из-за него погиб комиссар ОГПУ под Ошом: он поверил ложному донесению, без команды поднял маневренный эскадрон, увёл его в пустое ущелье, а комиссар был вынужден идти на встречу с агентом только с шестью верховыми. Басмачи всех восьмерых: комиссара, шесть пограничников и агента, разорвали лошадьми и разбросали по местности.

– Ну, что ж! Значит, помнит и переживает! И это хорошо. А то ходит мнение его снять с армии. А так ты ему напомнил о вреде поспешности, будет действовать осторожнее, и без бессмысленных кавалерийских наскоков.

– Пётр Петрович! Вы бы порекомендовали Говорову заставить его поменять дислокацию штаба. Потеряют управление ещё до боя.

– Да-да, конечно. Вот что, Максим, завтра проскочи по разведотделам 52-й и 59-й, посмотри там обстановку, и проверь соответствие разведданных. Своих направь на правый фланг к Водосью, пусть обживаются и понаблюдают. Но, без шума!

– Есть! Но, меня в 59-й не знают.

– Я позвоню туда. Ну, бывай! Выздоравливай быстрее! Работы много. Первое наступление!

Назад возвращался в кабине грузовика, трясло ещё больше, началось небольшое кровотечение из выходного отверстия. Женечка разверещалась, что требуется в санбат, а мужики обещали пригнать "хорьх".

"Инспекционная поездка" показала, что связь между армиями практически отсутствует, о чем и было доложено непосредственно Говорову, потому, что Евстигнеев где-то отсутствовал. 59-я армия не успевала развернуться к моменту начала операции, а это была основная сила: 6 дивизий и 6 лыжных батальонов, два артиллерийских дивизиона и дивизион "катюш" и ещё два батальона танков. Штаб армии находился ещё дальше от фронта. Дивизии были полнокровными, укомплектованными в Сибирских округах. Но, бойцов буквально замордовали на земляных работах, на строительстве Череповецкого Укреп. Района. Кто там бывал, наверняка помнит, какие там болота! И вот, с колёс, им предстояло штурмовать добротные немецкие УРы. Я доложил о неготовности обеих армий к наступлению, как в Ленинград, так и в Москву, в ГРУ ГенШтаба. И, естественно, оказался самым виноватым из всех. Вызвали на совещание в Малую Вишеру, в штаб 52 армии. Совещание проводил прилетевший Ворошилов. На совещании меня поддержал только генерал-лейтенант Клыков, это его армия удерживала этот рубеж в течение всего 41 года. Его 111 дивизия держала единственный плацдарм на том берегу Волхова. Остальные начали орать, что я дезинформировал ГРУ ГенШтаба, что у них всё готово, и они с лёгкостью возьмут Новгород, Чудово и Лугу. Евстигнеева и Говорова не было, они задерживались. Тучи над моею головой сгущались. Я посмотрел на Ворошилова, тот делал вид, что не узнаёт меня, а может быть, и действительно не помнил. Генерал Галанин задал провокационный вопрос, кто поручил мне совать свой нос, куда не следует.

– Вечером 29 декабря, после совещания во второй Ударной армии, это распоряжение мне отдано начальником разведки фронта генерал-майором Евстигнеевым, в чьём непосредственном подчинении я и нахожусь.
– тут встал Ворошилов, и стукнул кулаком по столу.

– Вы понимаете, капитан, что Ставка дала указания начать операцию 5-го января, что Красная Армия наступает по всему фронту, что товарищ Сталин объявил всему Советскому народу, что 42 год станет годом окончательной Победы над фашизмом.

– Да, товарищ маршал. Именно поэтому я и доложил то, что увидел.

– Вы - паникер! Идите! В Вашем особом мнении здесь не нуждаются!

– Есть!
– я развернулся и в этот момент прозвучало: "Капитан! Вы ранены?", пришлось опять поворачиваться.

– Да, товарищ маршал, на разведвыходе, под Мясным Бором, 12 дней назад.

– Где я Вас видел?

– Под Тосно, и на Финской.

– Садитесь, Вы - не паникёр, я знаю. Докладывайте, почему пришли к таким выводам.

В этот момент появились генералы Говоров и Евстигнеев. Разговор вернулся в нормальное русло. Повезло, что промокла гимнастёрка. Говоров, Пётр Петрович и Клыков смогли убедить Ворошилова перенести начало операции на три дня, так, чтобы основная ударная сила успела сосредоточиться, осмотреться, отдохнуть, накопить боеприпасы. Атака сходу на подготовленные позиции противника успеха бы не имела. Ворошилов согласился, что без захвата Чудово у нас ничего не получится. Правда, пришлось напомнить ему, что пока не вытащили на прямую наводку 152-мм орудия и не разрушили "Мильонный", у нас ничего не получалось. Немцы знают, что опыта штурма укреплённых районов у нас нет. Ещё раз выслушал свои предложения по штурму Чудово, но уже из уст генерал-лейтенанта Говорова. Несколько раз давал уточняющие сведения по различным участкам фронта. Ворошилов связался с Москвой со Сталиным. Обстановку портил доклад Северо-Западного фронта о готовности начать наступление именно 5-го января на всём фронте. Я, правда, несколько раз упомянул в своих докладах, что у фон Лееба только один корпус в резерве: 38-й, находящийся под Новгородом, а С-Западный фронт начнёт операцию против сил фон Лееба. На Северо-западном фронте долговременных сооружений у противника нет, фон Лееб вынужден считать, что наступление там для него более опасно, и начнёт манёвр резервом туда, и если мы дадим паузу, то так и произойдёт. Нам выгодно начать на несколько дней позже. Возвратившийся от ВЧ Ворошилов сказал, что Верховный согласился перенести дату на 8-е января.

После совещания меня отругал Говоров за то, что я зашёл на совещание без них.

– Молодой, горячий! Расстреляли бы, как котёнка!

– Я не заходил, стоял у штаба 52-ой, оттуда вышел корпусной комиссар Диброва из 59-й, и приказал войти на совещание.

– Услать бы тебя куда-нибудь! Если пойдёт что-то не так, из тебя козла отпущения сделают! Ложись в госпиталь!

– Не поможет, товарищ генерал! Я лучше в роте.

– Что у тебя плечо-то кровит?

– Трясёт по дороге, а кожа тонкая, рвётся.

– Ладно, езжай к себе, не будем больше дёргать. Всё внимание правому флангу и плацдарму!

Дурацкая ситуация: вроде бы сделал всё правильно, но, меня фактически отстранили от работы: сиди в роте и лечись. Ходить, и вправду, больно, ездить - тоже тяжело. В роте почти никого нет, все в разных местах, работают, а я на связи. Веду бумажки, собираю отчёты, передаю сведения туда-сюда, принимаю пополнение. Новый Год, хотя бы, провели без осложнений. С плацдарма приехал Костя Любимов, рассказал о том, что творится под Чудово.