Античная литературная басня
Шрифт:
Еще двое нападавших, что караулили коридор слева, стали лёгкой добычей для Хорки и Рейна. В одного наш стрелок умудрился прямо с лестницы попасть из своего лука, а второго, по всей видимости, завалил Рейн, так как у нападающего не было головы, а срез был идеально ровный. Мои парни такой ерундой не страдают.
В общем 6 трупов и еще столько же подранков в одном длинном, но узком коридоре. И ведь никто из соседей даже не выглянул проверить, может людям помощь какая нужна. Ну не зря же они так стонут и скулят. Ещё двоих нашли под окном спальни, одного с перерезанной глоткой, а второго, судя по отметине на шее, удавленного тонкой бечёвкой.
А на трактирщика мы наговаривали зря. Может он барыга и прохиндей, пытающийся втюхать ослиную мочу под видом нормального пива, но вот своих постояльцев он бандитам не сдавал. Его мы нашли в огороженном высоким забором дворе, избитого и с колотой ножевой раной в боку. Спасло его только то, что под длинным кафтаном он носил широкий кожаный пояс, который должен был удерживать от расплывания объемный живот. Такой вот своеобразный средневековый корректор фигуры, в купе со слоем сала не позволивший ножу самую малость достать до почки. Но состояние у мужика один хрен было критическое.
— Обработайте ему рану, — сказал я Шусту. — Если надо, используйте нашу алхимию.
— Не дороговато ли? — с сомнением спросил он. — Ты вспомни, по чём он нам масло продавал.
— Он наш единственный свидетель, и будет лучше, если он останется живым, да к тому же благодарным.
Городским стражникам понадобилось всего полчаса, чтобы явить нам свои бравые лица. И первое, что они сделали, приказали нам сдаваться по-хорошему.
— Мы что, похожи на преступников? — глядя на Раста, спросил Колтун, в этот момент как раз оттиравший пучком сена остатки крови и кусочки скальпа от своей булавы, которой так ловко орудовал после утраты копья.
Раст пожал плечами, но для нервных стражников пояснил:
— Вон они, душегубы. Те, что связанные возле забора сидят. Остальные внутри, дохлые. Уж извините, таскать их — не наша работа. Этих-то выволокли только потому, что постояльцы жаловались на их крики и стоны.
Из шести раненых к прибытию стражников выжили лишь четверо. О них мы тоже позаботились, чтобы не откинулись раньше времени. Но так подозрительно быстро среагировавшая стража не торопилась проверять наши слова, их куда больше волновали мы сами. Иначе с чего бы эти два с половиной десятка королевских солдат наставили на нас свои копья острым концом?
— Кто тут преступник, а кто пострадавший, решит городской суд! — сообщил их главный, единственный державший в руке не копьё, а меч. — А пока сложите оружие, и не сметь сопротивляться аресту! Иначе…
Что там должно было быть после «иначе», мы так и не услышали, так как ворота повторно распахнулись и во дворе появились двое спешившихся рыцаря, с головы до ног облаченных в тяжелый доспех. Они даже шлемы одели, и лишь откинутые сейчас забрала давали понять, что это не какие-нибудь стальные големы, а всё-таки люди, с поразительной лёгкостью носящие искусно сделанные латы.
— Ну, и что за шум посреди ночи? — спросил один из них. — О-о, Жульгас, и ты здесь? И что забыл аж целый сотник на тёмных улочках за пределами центрального града? Поди опять носишься с деликатными поручениями старшего советника?
Названный Жульгасом мужик изменился в лице, на смену ранее царившему на нём презрению к плебеям наёмникам, пришла
— Могу задать тебе тот же вопрос, Лески. Только не говори, что вы просто проезжали мимо.
— Нет, нет, нет. Нам выдумывать причины ни к чему. Орден имеет прямой интерес к этому отряду, так как капитан Крест выдал ему своё личное распоряжение о свободном проходе. И мы лишь хотели убедиться, что оно не будет нарушено. Слово Ордена — не простой звук, знаешь ли.
— Эти люди устроили кровавую бойню, прямо в городе! А это уже находится в компетенции городской стражи.
— Возможно, — не стал спорить рыцарь. — Но если это самооборона, то достаточно провести расследование прямо на месте. Нет смысла тащить их через ночной город до вашего дознавателя и тем более томить за решёткой.
— Лески, ты… — сотник осекся, видимо, взяв себя в руки. — Хорошо, тащите очевидцев сюда, а я пока поговорю с пострадавшими.
Для меня не осталось незамеченным, что под «пострадавшими» говоривший имел ввиду связанных и стонущих ночных головорезов, к которым он и направился. Все они как один начали уверять, что понятия не имеют кто их нанял. Все приказы отдавал координатор, а он в налёте не учувствовал. Они должны были изъять наши вещи, так как якобы там была запрещенная алхимия (а ведь сука, она там была), и передать их этому человеку, а тот уже нанимателю. И вообще, убивать они не хотели, это мы первые напали (отчасти тоже правда).
— Так, кажется, туман проясняется, — ухмыльнулся Жульгас, поворачиваясь ко мне. — Если они говорят правду, то вам предъявят обвинение в убийстве. Осмотр показал, что все были убиты вне пределов вашей жилой комнаты. А значит, трактовать это только как самооборону можно лишь с большой натяжкой. Также мы проведем досмотр всех ваших личных вещей на предмет запрещенных предметов. Возражений, я надеюсь, у вас нет?
Хотелось вломить ему в довольное хлебало и стереть эту мерзкую улыбку. Но вместо этого я обратился к единственному сейчас доступному аргументу.
— Господин Лески, вы же понимаете, что они найдут «что-нибудь», даже если там ничего нет?
Тот хмуро кивнул, после чего подошёл к связанным бандитам.
— Значит, не собирались никого убивать? — сидящие на земле люди начали отводить глаза, не выдержав и секунды испытующего взгляд рыцаря. — А владельца двора опрашивали? Он вроде как жив остался. Что он говорит?
— Он еще не пришёл в сознание, — неохотно ответил Жульгас. — Но что это меняет?
— Ну не сам же он это сознание потерял, — в словах Лески сквозила легкая ирония. — Твои люди говорят, что на нём живого места нет и брюхо вспорото. Или это тоже дело рук наёмников, которых ты так хочешь упрятать в свои казематы под любым предлогом?
— Это ещё неизвестно, но есть свидетель, видевший как незадолго до этого наёмники ругались с этим трактирщиком и материли его. Мы во всём разберёмся, просто не мешайте аресту!
Когда ворота во двор открылись в третий раз, я с облегчением увидел там всего лишь Пруста. А то как-то было уже не по себе от всех этих гостей, которые решили принять участие в судьбе нашего маленького отряда. Правда, Пруст был не один. Он тащил какого-то мужика со связанными руками, с ног до головы укутанного в чёрные одежды, а для послушания то и дело легонько тыкал ему ножом в спину. От этого он лишь мычал, так как рот был плотно заткнут тряпичным кляпом.